Пётр зачерпнул ложку, поднёс ко рту, попробовал. На его лице
появилось удивлённое выражение, и он быстро заработал столовым
прибором.
– Ну, как господа, нравится? – немного ревниво спросил
гостеприимный хозяин.
– Божественно, – качнул головой Пётр.
– Божественно, – повторил за ним Фёдор
Прокопич. – Так и есть. Ведь это не просто уха – это музыка,
настоящая симфония для желудка, и пусть чревоугодие считается одним
из смертных грехов, должны же у нас, мужчин, быть другие радости,
кроме женщин и хмельного вина. Кстати, милостивые судари, позвольте
предложить наливочки. Она у меня тоже особая, по старинному рецепту
настоянная. На черёмухе! Не наливка – амброзия, нектар! – он
причмокнул губами.
– Покорно благодарю, – ответил за всех Иван. – Но
мы на службе. Нельзя-с.
– Полноте, господа. Нешто я службы не ведаю? Четверть века
отдал почти служению во благо императорского дома и России…
«А я не ошибся, – подумал Пётр. – Действительно, мужик
больше двадцати лет военную лямку тянул».
– …мне ли не знать, – говорил тем временем
воевода. – Бывалоча после караулов всем свободным офицерством
завалим в австерию и гуляем до утра. А спозаранок снова на службу.
И ничего, не мешало! Наоборот, и государь Пётр Ляксеич привечал, и
императрица Екатерина слова дурного не сказала. Хвалила токмо… Всё
хорошо было. – Он взял паузу, после которой вновь стал
гостеприимным хозяином. – Может, передумаете? У меня и
закусочка… язык проглотишь. Солёные груздочки, вот этими руками
собранные, – Фёдор Прокопич продемонстрировал полные ладони с
толстыми. как сардельки, пальцами. – Во рту тают.
– Охотно верим, но… – развёл руками Иван с самой
вежливой миной, на которую только был способен.
Хозяин не обиделся.
– Коли наливка не по душе, тогда извольте отведать кваску
али морсику из клюковки. Попробуйте, оно того стоит…
– От кваса не откажусь, – поспешно кивнул Пётр.
Ему тут же налили полный фужер кваса.
– А вы? – Фёдор Прокопич перевёл взгляд на Ивана.
Тот согласился на квас.
– У всех налито, – улыбнулся воевода. – Тогда
первый тост. За императрицу Анну, за долгие лета ей, за мудрость
её!
Сыщики разом вскочили. Под такой тост пить сидя нельзя. Имелись
нехорошие прецеденты.
Квас и впрямь оказался превосходным. В меру сладкий и бодрящий,
с густым ароматом свежего хлеба. И к тому же холодный, что в
натопленной комнате было в самый раз. Сыщики чувствовали, что у них
уже рубашки начинают прилипать к телу.