И сейчас мне было очень совестно, что за эти пятнадцать лет я
так и не набралась смелости посетить данное место хотя бы раз.
Несмотря на заявленное ранее, внутренне я очень переживала и
волновалась, потому не сильно удивлюсь, если меня не захотят видеть
в этом доме, который был ко мне когда-то очень добр.
На глаза вновь навернулись слезы, которые я быстро сморгнула,
мысленно призывая себя к спокойствию, на деле же содрогаясь всем
телом и набираясь большого мужества, чтобы открыть пошарпанную
дверь с помутневшим от времени окошком. К чести рыцаря, который
видел все это, но не двигался, сэр Гаспар позволил мне эту минуту
слабости и не вмешивался, молча охраняя мою спину.
Глубоко вдохнув слегка затхлый воздух, характерный для низин и
окраин города, я затаила дыхание. А затем толкнула дверь, услышав
звон неизменного колокольчика, и вошла в тесное, плохо освещенное
помещение со выцветшей стойкой и старыми манекенами, на которых
висела простая и практичная одежда из плотной, добротной ткани.
Именно такие вещи и были входу в этом месте. Лишь они помогали
выживать владельцу скромного семейного ателье. Многие бы сказали
про него – «посредственность», но я, как никто другой, знала,
насколько велико это заблуждение и какие чудеса могли твориться в
мастерской, скрытой старой ширмой под звук работающей швейной
машинки.
– Добро пожаловать! вы пришли сделать заказ?.. – на звук
колокольчика вышла нас поприветствовать хозяйка ателье, но, заметив
меня, запнулась на полуслове. Вежливая дежурная улыбка спала с
добродушного лица за секунду, а карие глаза наполнились
удивлением.
Я замерла, боясь даже вздохнуть из-за опаски, что меня сейчас же
погонят восвояси, несмотря на то, как мучительно сладко оказалось
увидеть родные и любимые черты на худощавом лице женщины.
– Ари… – выдохнула Сабина, прижав руки к груди, и ее глаза
наполнились слезами, когда она сделала шаг навстречу, раскрыв для
меня объятья, в которые я с благодарностью упала. Облегчение, что
обрушилось на меня, пролилось тщательно сдерживаемыми ранее
слезами. – Ари, милая Ария, это правда ты? Какая же ты красивая и
взрослая выросла... – гладила она меня по лицу огрубевшими,
мозолистыми руками с вечно израненными пальцами, которые в тот
момент я была готова целовать в благоговении, ведь помнила,
насколько ласковыми могли быть эти ладони. Никто и никогда не дарил
мне столько ласки и нежности, как эти руки. – Девочка моя, почему
же ты так плачешь? Молю, не плачь… – причитала она слезно, пока я
прятала лицо на груди этой женщины, что удерживала меня за плечи и
гладила по голове. – Дафни! Дафни, беги скорее сюда! К нам приехала
наша Ари! – выкрикнула женщина в сторону мастерской.