В замедленной съемке своей памяти я
еще раз прокручивал увиденное: огромная бездонная пасть с миллионом
зубов, острых, как лезвие бритвы.
— А НУ ФУ! — гаркнул Роналд,
выскакивая на улицу.
— Поздно, — спокойно откликнулась
Мия.
Розетта подбежала к пуделю и стала
его журить. Вот честно: хуй его знает, почему он не сожрал ее точно
также, а наоборот, как-то вжался весь, ушки закатил, глазки
грязненькие сделал. Фантасмагоричность началась тогда, когда она
начала просить Чакки выплюнуть каку. Буквально.
— Чакки, выплюнь его. Ну невкусное
же. Ну, давай я тебе вырезки говяжьем дам, если ты его выплюнешь.
Давай?
Пудель насторожился. Вроде
предложение интересное, а вроде и наебаловом попахивает.
— Открой ротик, — сказала она ему. И
снова: миленький черненький пудель обращается в чудище
невообразимого и неописуемого ужаса. — Вот ты мой хороший, —
сказала Розетта и на моих глазах заходит к нему в пасть. Я вижу,
как она медленно идет внутрь в темноту, пока не исчезает и только
эхом раздаются ее шаги.
Я посмотрел на Роналда. Он спокойно
стоял рядом, глядел на Чакки и гладил его по макушке. Его не
обезображенное интеллектом лицо ничего не выражало.
Обыденность.
Мой взгляд упал на Мию. Перенеся вес
на одну ногу, она отставила немного вторую в сторону, от чего ее
бедро аппетитно выглядывало из-под платья. Интересно, и не стыдно
ей рассекать в такой одежде? С другой стороны, я не видел или не
обращал особого внимания на других местных жительниц и героек…
героенесс? Геройш? Героев женского пола. Так вот, Мия тоже стояла и
спокойно курила свою трубку.
Наконец в тишине снова раздались
шаги. А затем появилась Розетта, держа мужика на руках. Всего
слюнявого, бледного, трясущегося. Словно призрака увидал.
Она переступила через ряды острых
клыков и встала на землю. Мужика она продолжала держать на руках,
как младенца.
— Моя ж ты умница, — обратилась она к
Чакки, который неведомым образом уже обернулся обратно в милого
карликового пуделя и сидел возле ног Роналда. — Роналд, будь милым,
угости нашего малыша вырезкой. В холодильнике есть. Я ему
обещала.
Огр спокойно кивнул, хлопнул себя
ладонью по бедру и пошлепал в таверну. Пудель семенил и вился рядом
с ним между ног. Одному богу известно, как он на него не
наступал.
— Скажи мне на милость, — обратилась
Розетта к мужику. В ее голосе исчезла та беззаботность и
ламповость, с которой она обращалась к домашнему питомцу, охраннику
таверны. — Сколько раз…