— Паразитка мелкая, ты где пропадала?
— взъярилась бабушка Рада, когда я украдкой, с потупившимся
взглядом, переступила порог кухни.
Она упёрла руки в боки, широко
растопырив локти. Раскрасневшееся от печного жара лицо с полными
щеками страшно негодовало. Вообще, она всегда такая — не очень
добрая. Когда дедушка Матуш живой был, то частенько получал
поварёшкой, скалкой и всем, что под руку попадётся, а ведь он даже
особо не пил, так только, иногда буркнет что-то ей поперёк
серёдыша, и понеслась...
Маму она тоже не любила, говорила,
что покупать жеребую кобылу — одно, а жениться на бабе с довеском —
совсем другое.
Ещё мне кажется, она тут
перегревается очень сильно. У нас же целых две печи и очаг под
колпаком — вон, гуляш в котелке бурлит, пар валит. Бабушкина блуза
в подмышках уже совсем пропотела, мясистые руки все в
капельках.
И даже головной убор снять нельзя —
неприлично.
Волосник закрывает лоб тканевой
полосой очелья, а сверху ещё платок, под которым кожа постоянно
преет и зудится, портя и без того замечательный бабушкин характер.
Самой-то мне нормально, никогда жарко не бывает ни на кухне, ни в
бане — уж не знаю почему, наверное, дело в возрасте. Поди, до
бабушкиных лет доживу, тоже употевать начну.
Её взгляд смерил меня с макушки до
пят.
— Ах ты ж, ещё и изгваздалась, как
чушка! — всплеснула она руками, благо в них ничего не нашлось,
чтобы подкрепить негодование делом. — А ну, отвечай! Небось, с
этими дурындами опять весь день таскалась?
— Я... простите, я...
На мой лепет она разразилась гневной
тирадой, от которой я совсем съёжилась, всё теснее вжимая голову в
плечи и мечтая просто исчезнуть, испариться, как белёсое облачко
пара. Кстати, как же вкусно пахнет... а я ведь с самого утра ничего
не ела. Да, наверное, уже и не придётся — разве что украдкой
кусочек проглочу.
Услыхав материнский голос, на кухню
зашёл отчим.
Снежно-белая рубашка, богато расшитая
по вороту и рукавам, складками топорщилась на свисающем ниже пояса
животе. На бархатном жилете поблёскивали начищенные медные
пуговицы. Рукава он закатал выше локтей, чтобы не заляпать манжеты
пивными брызгами, когда отворачивает краны на бочках или подаёт
кружки посетителям.
Крупноносый, не лысеющий, но как-то
редеющий волосами, с неприязненным взглядом... Никогда не понимала,
почему мама пошла за него замуж. Наверное, просто чтобы не остаться
со мной на руках и без крыши над головой. Но это плохие мысли. Не
стоит так думать, а то грустно становится.