Василиса же разводила руками:
— Так ведь всяко сказывают. И что деток воруешь, что мор насылаешь, и в печи́ человечину готовишь да ешь. Что нос у тебя в потолок врос — такой длинный, что глаз дурной, что кость заместо ноги. Что волю дай — изведёшь род людской! Потому и боятся идти за помощью. Больно колдовство злое. И дорогое, — и поёжилась: — Я б, ко́ли не нужда, и не пошла бы! Дед Тихон настрого предупреждал…
— Это к кому это? К ведьме вашей, что именем моим зваться посмела? — ревниво передёрнула плечами женщина.
— Дак Ягой назвалась, Ягой и живёт, — в замешательстве отвечала Василиса. — Меньше двух лучин от столицы изба её. На курьих ножках, как и положено. Снизу костьми усеяно, сверху вороны сидят, глазами чёрными блестят. И сама она носата, лохмата, клюка с черепом, бусы из зубов человечьих, а вместо ноги, — склонилась и тише сообщила: — стучит что-то под юбкой. Её боятся все, да знают, что ежели заплатить хорошо, то что попросишь — сделает, — и шёпотом прибавила: — Даже худое.
— «Яга», значит, — процокала острыми ногтями по столу хозяйка. — И что, давно эта «Яга» у вас там поселилась и дела свои тёмные делает?
— Да, почитай, с век уже, по словам её, — развела руками царевна. — Мол, жила-то в лесу раньше, а теперь время род людской от погибели избавлять. Вот избу вёсен пять назад к большаку и привела. Там и осела, чтоб, значит, колдовство своё вершить за плату. Мне дед ещё втолковывал, чтоб не ходила в те края, ко́ли погибели сыскать не хочу. Правда, вряд ли съела бы меня она… Меня и трогать-то брезгуют, а есть уж! Куда там!
— С век? А не брешет ли, хм? — ехидно качая головой, будто зная ответ, подпёрла Яга кулаком подбородок. — А может, приблудилась к вам ведьма, про себя рассказала, что сама хотела, наврала с три короба, а вы и верите, м?
— Это что же, не Яга она никакая, что ли?
— Да какая ж Яга, ко́ли я — Яга?! — и развела руками. — Я такая одна на целом свете есть. Как род людской появился, так и я вместе с ним. Давно уж Яга я.
Василиса примолкла, оглядывая собеседницу пристальнее. Свет свечи являл её облик отчётливо, и совсем не казалась она настолько ста́рой. Ей по крестьянским меркам и тридцати не дашь, а впрочем… При первой встрече лицо было гладким, почти молодым, сейчас же гостья рассмотрела глубокие морщины по бокам от губ и над бровями. Нос, казалось, стал длиннее, а бородавка на нём больше.