— Что? Заметила-таки, де́вица? — цыкнула Яга и дёрнула губы в улыбке. — Была б я самозванкой, такой бы и сидела, как встретились. А так, чем ночь темнее, тем я старее. А в полночь преставлюсь и так до рассвета и буду лежать. Так что ты, де́вица, не пугайся. Спи себе, а утром встретимся.
Когда стелила, уже совсем сгорбленная была, да гостье не дала работать — отдыхать велела. Оставила в опочивальне одну, а сама в свою пошла. Пошебуршала за стенкой у потолка, поскреблась, а в полночь всё затихло, и лишь воющий ветер за окном разбавлял звон в ушах.
До са́мой зари Василиса глядела в темноту небольшого окошка и слушала, как беснуется снаружи буря. Чистая рубашка до пят ласкала истерзанную холодом кожу, толстое одеяло кутало тёплыми объятьями, да всё равно дрожала царевна как лист осенний, поку́да не сморило от усталости. По привычке лишь попыталась приподняться, когда тусклое солнце мазнуло листву, и тут же провалилась в вязкий сон опять.
Когда нашла она в себе силы раскрыть глаза полностью, давно уже зенит миновал, сменившись серым дождливым днём. Кряхтя и перебарывая ломоту в теле, девушка поднялась, выбираясь из одеяльих лап, надела лапти и спустилась в светёлку, откуда раздавался звон посуды.
Зашла и обомлела: там лёгкой походкой носилась де́вица юная, чернобровая, пышногрудая. Кожа, что молоко парное, глаза, что небо звёздное! Разве что в угольно-чёрных кудрях из-под косынки выбивалась седая прядь. Прям соро́ка-белобо́ка!
Завидев вошедшую, де́вица встала посередь комнаты, улыбнулась и радостно пожелала:
— Утро доброе тебе, Василиса! Как почивала?
Приглядевшись, царевна сглотнула и спросила:
— Яга? Ты?!
— Я! — с гордостью подбоченилась та, а затем махнула рукавом: — Давай, помогай! Покудова я молодая, надо хозяйство всё справить, а к вечеру уж будем разговорами баловаться — всё равно на улицу сегодня не пущу, серча́ет ветер, не хочет зиме тучи летние отдавать.
За окном, будто в ответ, ещё сильнее потемнело, нахмурилось. Раздался вой и скрежет, как когда ели к земле гнутся. По стеклу в оконце вдарило капелью, словно просом швырнул кто.
— Вон, слыхала? — хохотну́ла Яга. — Это не шуточки! Самая лютая ночь впереди, людям добрым покоя нет, так что давай, красавица, умыва́йся иди, и будем тесто месить, пироги́ печь!