Плечи поникли, колени того и гляди тоже подломятся. Не держал бы — упала б. Вся храбрость, с которой шла она с Кощея спрашивать, улетучилась вместе с морозным дыханьем, оставив пустоту.
Он тем временем продолжал рассматривать её руку, будто и не противно ему прикасаться. А впрочем, что ему-то? Уж кому-кому, а ему не страшны никакие хвори, так может…
— А можешь ты?... — вспыхнувшая новой надеждой царевна осеклась, но, сглотнув, продолжила, понимая, что нечего уж терять: — Можешь ты вылечить меня? А, Кощей? Ты же колдун, говорят, знатный. Любые чудеса тебе подвластны, так может, и для меня получится?
Изумрудные глаза сверкнули совсем рядом:
— А чем платить будешь, Василиса?
Он выпустил её, сделал шаг назад, к трону, поднялся, расправил длинный плащ и, звякнув латами, сел. В каменьях короны искрами прыснули отблески колдовского света.
— Нечем платить мне, Кощей, — опустила взгляд Василиса, сжима́я кулаки, что уже даже дрожать перестали — так замёрзли. — Нет у меня ничего. Ни бус, ни соболей, ни угощенья. С пустыми руками пришла я, так что ими и могу расплатиться, — и подняла молящий взгляд. — Ко́ли возьмёшь на работу — буду трудиться справно. Я и куховарить могу, и ткать, и шить, за скотиною ходить умею, а надо если — и грамоту знаю, писарем могу тебе помогать. Труда не боюсь, Кощей, мне только дело дай — справлюсь. А больше нечем мне отплатить за волшебство твоё.
— А что же, супруг твой за тебя не заплатит? — спросил он, склонив голову, будто уже знал ответ.
Царевна запнулась, потупилась и порадовалась, что заледенела и сгореть от стыда не сможет.
— Не знает царевич, что здесь я. Не сказала я, куда отправляюсь. И когда вернусь — тоже.
Собеседник примолк, царапнул по подлокотнику, а затем хмыкнул:
— «Царевич», значит? Так ты — царевна? Та самая? — Василиса вскинулась, а Кощей впервые едва заметно улыбнулся. Почти привычно — презрительно. — Царевна-Лягушка?
— И досюда, что ли, слухи долетели? — серея от ненависти к себе, глухо спросила Василиса.
— Я многое знаю, потому как сам много где летаю, — задумчиво ответил он. — Но что известно мне точно, так то, что с царской семьёй де́ла иметь не хочу. Так что ступай прочь, Василиса, откуда пришла, не стану я помогать тебе.
Окинул взглядом замершую, как оленёнок, дрожащую фигурку, кивнул, чуть склонив голову, и тише продолжил: