Василиса обернулась было на Кощея, но трон оказался пуст, и огни за ним постепенно гасли. Исчез хозяин, так и оставив без ответа. А старушка уже семенила к выходу, будто дорогу в темноте видела ясно, как днём.
У дверей их встретили те же молчаливые слуги, но уже не всем составом, а около дюжины. Матушка как давай команды им раздавать, так те и разбрелись все — каждому дело нашлось. Одни отправились баню растапливать, другие — кашеварить, третьи — палаты гостевые готовить.
— Сегодня переночуешь подле меня, голубушка, — говорила она, ведя Василису по коридору вглубь замка, когда они спустились и отправились в соседнее крыло. — А дале уж определят тебя в башню, чтоб, как и положено царевне, в своих палатах жила. Та башня — Рассветная, в ней больше всего солнца бывает, что даже в стужу лютую не так зябко. Так что, красавица, зимовать будешь в тепле.
Девушка охнула:
— Да куда ж зимовать, ко́ли велел Кощей мне до утра убираться?
— Да не слушай его, красавица! — отмахнулась матушка, нащупала руку, погладила и улыбнулась тепло, как дед Тихон улыбался, когда Василиса ему жалилась на дразнилки. — Камил упрямый, да отходчив. А уж я знаю, как уговорить его, чтоб не гнал тебя зазря прочь. Так что не тужи, красавица, всё у тебя сладится теперь. Осталось обогреться тебе, чтоб не слегла опосля морозу с горлом больным да носом сырым, — и засмеялась.
— А Камил — это кто?
— Камил? — охнула старушка со смехом и пояснила: — Так Камил и есть — Кощей наш. Да только давай-ка потолкуем о том позже. Тебя, красавица, сейчас надобно в порядок привести, а потом уж разговоры и разговаривать.
Они миновали двери, прошли через открытый двор-колодец между высоченных чёрных башен и свернули к пристройке с косой крышей. А оттуда, уже из дверей огонёк затеплился настоящий — рыжий, тёплый, с ароматом берёзовых поленьев. И пирога́ми запахло так, что аж слёзы выступили, защипав щёки.
— Ох-х-х, — само собой вырвалось у гостьи, а спутница ободряюще сжала её руку:
— Натерпелась, дитя, — и покачала головой. — Ну ничего, теперь уж позади самое страшное, не дам я тебя в обиду никому, красу такую.
Чуть оказались в сенях, старушка велела раздеваться до рубашки. Вещи забрали слуги, а провожатая провела дальше в светёлку, там вручила кружку с кипячёным молоком и проследила, чтоб подопечная до дна выпила, а затем, как и положено, в баньку по соседству отправила.