— Да что та кровь? — сморщилась Василиса, с ненавистью глянув на рябую зелёную руку под белой в благородных пятнышках старости. — По крови одно лихо от них и видишь. А без крови может случиться, что родней и не сыщешь! — и замолчала, чувствуя, как першит в горле, а глаза щиплет, потому как первым делом не про мужа своего подумала, а про покойного деда Тихона.
Стало стыдно. Но Иванушка всего-то ничего знал её, так что, может, и правильно? Они ж и не сватались как положено, и не готовились почти. Ни приданого, ни даже благословения родительского Василиса не получила, так что куда уж? Все традиции попрали в угоду воли царя, оттого и не пошло на лад сразу.
Да и в первую ночь всё нарушили: супругам же положено вместе быть! А как она могла, ко́ли все с первой и до последней напролёт царские указы исполняла, а днём или спала, или новые задачи получала? Вот и не успела всем сердцем прикипеть к родному. Как скучать-то, ко́ли даже ложе ни разу не разделили? А теперь когда уж свидятся?..
Старушка тем временем, слепо нашаривая на столе кружку, продолжала:
— Вот и Камил с кровной-то матерью не сильно ладил, — вздохнула, отпила и покачала головой. — Так-то любил безмерно, почитал, да только видались они редко. Батюшка его тоже — в походах да делах, некогда ему с сыном возиться. Вот Камил и рос сам по себе, что бурьян. Да как бурьян непобедимым и вырос. Его рубишь, а он знай себе растёт, да ещё крепче!
Василисе вспомнился образ колдуна, что возвышался над нею, подобно грозному истукану, и кивнула. По двору прошаркал кто-то с факелом, свеча качнула огоньком, а матушка, вздохнув, качнула головой в такт.
— Братьев-сестёр не послали Камилу боги, — продолжила она. — Из всей родни кровной лишь батюшка с матушкой и были. Да дядя по отцовской линии. За него и пошла мать его, как отца отравили, да недолго в супругах ходила — высохла вся и померла. Вслед за любимым в Навь отправилась, как и положено верной жене, что одного мужа навсегда выбирает. Камил после того в тоске совсем погряз, вот дядя к рукам и прибрал всё быстрей, чем опомнились. А как поняли, что всё уж, так и уехали к Кощею. А тот выучил наследника себе да и поставил на пост, а сам прахом рассы́пался, вот и остались мы с Камилом одни самые близкие на всём свете.
— Выходит, что так-то сирота Камил-то? — взглянула Василиса на горящее огоньком окошко в вышине.