Смотрела царевна, а затем вдруг охнула и подняла взгляд на бледное лицо зало́жной.
— Дуня?
Та замерла, ожидая приказаний, а Василиса, стараясь не задохнуться от ужаса и нахлынувших чувств, которые и сама ещё до конца не поняла, но отчего-то знала, что они верные, негромко велела:
— Сядь, пожалуйста.
Косоглазка выдвинула сбоку ещё один стул и се́ла, бездумно глядя в скатерть.
И правда, косая. Да не только взглядом, лицо тоже чуть кривое, некрасивое. Такие девки замуж не выходят обычно. А ежели мужской ласки всё-таки получить не повезёт, то только с хмельными и без свадьбы, что наутро плюются, проклинают и брезгливо отираются. А руки-то у девки, хоть и бледные, а видно, что работящая была. Видать, тоже старалась хоть так отплатить за доброту людскую да кусок хлеба. А её…
— Ты, Дуня, хоть и зало́жная, — начала царевна, чувствуя, как дрожит голос, но заставляя себя продолжать, — да всё ж таки девка живая была. И сейчас в мире Явном. Ты уж сделай мне милость. Я из простого люда, не привыкла я, чтоб прислуживали мне — сама всегда за всеми ходила, кто не против был, чтоб к вещам прикасалась.
Чуть помолчала, глядя в непроницаемое лицо напротив, и продолжила:
— Я царевною-то стала всего ничего, ме́сяца ещё не прошло. Что подружкой ты мне не станешь, так то уже поняла, сказала мне матушка. Да только знаешь, Дуня? Попросить тебя хочу.
И, через силу, стараясь, чтобы дрожь не была слишком заметной, протянула руку и накрыла ледяные пальцы беспоко́йницы:
— Посиди со мной. Ко́ли есть не можешь, так хоть вечер раздели́. Мне ты не противна, и быть с тобою не в тягость мне, а хорошо. Ладно?
И она, чувствуя, что смелость ускользает, ещё и сжала ледяную одеревеневшую руку, чтобы не сдаться.
Но дальше случилось неожиданное, потому что весь день молчавшая зало́жная вдруг резко со всхлипом вдохнула, будто из воды вынырнула, моргнула, оглядываясь, а затем вдруг как залилась рыданиями, что аж захлёбываться стала. Завыла, закричала, запричита́ла. Головой в ладони уткнулась, а потом стукнулась о стол, плача так, что даже у сборщика податей слёзы бы выступили.
Василиса отдёрнула руки, перепугавшись. Сначала сидела, замере́в, словно заяц, а после вскочила и наклонилась Дуньку обнять. Та лица́ не подняла, но руку перехватила, и внезапно ладонь оказалась тёплой.