Миновав лестницу, Лера ускорилась. Она была почти что призраком,
почти дуновением ветра. Она почти летела... До покоев лии Одетты
оставалось пару шагов, когда двери их открылись и вышла служанка с
подносом.
Лера притормозила, зачем-то кивнула ей и показала книги:
— Патрону несу.
Служанка растерянно поклонилась. А Лера, спиной ощущая
удивленный взгляд, «полетела» дальше.
За последними дверьми слышались мужские голоса, приглушенные,
неразборчивые. Один мужчина говорил напористо и это точно был
Маркус, а голос второго, жалобный и словно бы оправдывающийся, Лера
не узнала. Но главное — не Шон.
Сердце вдруг забилось как-то особенно гулко и еще некстати
зачесалась спина. Унимая зуд, Лера свела и развела лопатки,
выдохнула, и, прижав книги к груди, постучала. Потом второй раз,
уже громче. Лишь тогда ее услышали, и Маркус резко крикнул:
— Входите!
Лера зашла. Почему-то представлялось, что гостиная будет
суровая, холодная, однако та была наполнена светом и располагала к
спокойному отдыху. Вот только сам ее хозяин излучал волны
негодования.
Маркус сидел перед зеркалом. Бросив на Леру быстрый взгляд, он
сердито посмотрел на пожилого слугу, замершего перед ним:
— Дайсин! Ну же!
Слуга съежился и замотал головой.
Лера нерешительно прикрыла за собой дверь. Странно и тягостно
было видеть, как Маркус, этот здоровый лоб, пользуясь высоким
положением, что-то требует от человека, который годится ему в деды.
Все-таки барин...
А в Альтии он был другим. И всего-то три недели прошло, как не
виделись, а так изменился: гриву отрастил, стал будто еще выше,
шире в плечах, но самое главное — изменился взгляд. Такой
недовольный, с тлеющими в глубине злыми искрами. Под этим взглядом
внутренности леденели и с головой накрывало удушливое осознание,
что не следовало приезжать, они нежеланные гости.
Зато желанной была брюнетка. Вот уж кому Маркус не скупился на
улыбки! У-у, лицемер!
— Лэр Маркус, я пришла вернуть книги. — Лера не стала скрывать
раздражение в голосе. И кланяться не стала. Пусть знает!
Маркус не обратил внимания ни на ее тон, ни на непочтительность.
Отмахнулся:
— Положи куда-нибудь. — После чего поднялся, нависнув над
несчастным слугой: — Дайсин! Ты посмеешь ослушаться?
— Лэр Маркус, — отступил слуга. — Но вы требуете невозможного!
Мои руки отсохнут после такого!