— Зачем он тебе? — не сдерживаю я любопытства.
— Не твое дело, — отрезает Скала, но в его голосе нет прежней злости.
— А что будет со мной? — не могла не спросить я. — Что ты сделаешь?
— Тебе понравится, — обещание в его устах звучит как угроза.
Сделать шаг в неизвестность тяжело, но, зная себя, уверена: не смогу спать и есть, если оставлю ребенка здесь одного, напуганного. Да и кто сказал, что Скала не сделает со мной то, чего хочет, даже если я откажусь, слишком красноречивы его взгляды, а так есть хотя бы возможность помочь ребенку.
— Я согласна, — произносят мои губы, а я будто со стороны наблюдаю за тем, как Скала удовлетворенно прикрывает глаза, а потом смотрит на меня пристально.
— Тогда скрепим договор поцелуем, — говорит он, прежде чем накрыть мои губы, но тут же отступает. — Отвечай мне. — Увидев непонимание на моем лице, поясняет: — Попробуй своим язычком мой, — говорит так хрипло, что я еле разбираю его слова.
И снова поцелуй, но в этот раз я пытаюсь повторять за ним движения его языка, и, судя по его довольному стону, у меня это получается.
Тихий плач ребенка приводит меня в себя.
Скала тихо матерится, упираясь в мой лоб своим, достает ключи и направляется к закрытой двери.
Я скрытно трогаю свои опухшие губы, которые после его натиска немного болят. Краска смущения приливает к щекам. Пока там за дверью сидел ребенок я… Не желаю продолжать эту мысль.
Как только открывается дверь, плач ребенка усиливается и я, забыв обо всем, кидаюсь к нему, но меня перехватывает Скала и строго смотрит в глаза.
— Я же согласилась, — прошу я. — Можно мне с ним поговорить? Он же ребенок и просто напуган.
С минуту мне кажется, что он сейчас передумает, но Стас молча кивает и отпускает мою руку.
Мальчик лет одиннадцати сидит, сжавшись, в углу, весь от страха трясется. Встаю на колени и приближаюсь к нему медленно.
— Эй, это я, — пытаюсь успокоить его своим голосом, хотя внутри все от страха дрожит. — Меня Аня зовут, а тебя?
Из-под темной челки он бросает на меня взгляд и переводит его за мою спину.
— Не бойся, это Стас, он хороший, — вру я безбожно, — он не причинит тебе вреда.
— Юра, — говорит он, вытерев слезы, после того как просверлил в Скале дырку.
— Юра, пойдешь со мной? — спрашиваю, протянув ему руку, и он, к моей радости, ее берет. Сжимает мою ладонь что есть силы в своей дрожащей. — У тебя будет своя комната, и я пирог тебе приготовлю, хочешь?