Вот за что я люблю Тони, так это за чувство юмора и за то, что он всегда знает, что сказать. Даже если это глупость.
— Это не я, но ты прав, он ранен, — соглашаюсь я, снова проверяя пульс своего пассажира. — Ты должен мне помочь, ему нельзя в больницу, — разворачиваюсь я к Тони. — Никто не должен знать, где он, где я.
— Это из-за твоей тайны? — спрашивает Тони серьезно, а я просто киваю.
Когда мы только познакомились, между нами сразу появилось взаимное влечение, я бы назвала это влюбленностью, но, помня, что за мной могут прийти в любой день, я не хотела причинять ему такую боль. Поэтому и рассказала, что у меня есть тайна, без подробностей, конечно, но он понял, и мы стали друзьями.
Он иногда все еще шутил, что мы созданы друг для друга, но я все чаще выслушивала от него возмущения и жалобы на его экс-подружек, так что это не считалось, да и я это чувство давно уже переросла.
Мы с трудом перетаскиваем Серого в гостевую спальню и укладываем на стол, чтобы Тони было удобнее его осмотреть.
— Где добыла этого бугая? — с усмешкой оглядывает тело Серого приятель, снимая с него одежду с помощью ножниц. Я же на это действо стараюсь не смотреть. — Так, дело дрянь, пуля все еще внутри, — выдает Тони, похоронным голосом. — Ну что ж, нет худа без добра, — подмигивает он мне. — Я давно хотел попрактиковаться, и вот, — кивает в сторону Серого, — тело само приплыло в мои руки.
— Не шути так, пожалуйста, — прошу я. — У меня и так голова кругом, а от твоих слов еще хуже становится. Скажи, что сможешь его вытащить.
— Конечно, крошка, — улыбается Тони, щелкая меня небольно по носу. — Для тебя, милая, все что угодно.
— Ты кто такой? — возмущенным стоном Серый напоминает нам о себе.
— Э, вот это не очень хорошая идея, парень, — усмехается Тони, вместо ответа вонзая в вену Серого иголку. — Тебе лучше спать, пока я буду кочевряжиться над тобой. Бай-бай.
Целый час Тони вытаскивал пулю, которая, по его словам, застряла в неудачном месте. Я как могла ему помогала.
— Ну все, пациент жив, а значит, половина дела сделана, — обрадовал меня Тони, закончив накладывать швы и снимая перчатки, — остальное за ним, захочет выкарабкаться — будет жить.
— Спасибо, — искренне благодарю я, устало падая на соседний стул. Мой живот жалобно урчит, и я прикрываю его ладонью.