Наконец вечное возбуждение и оживление солдатской жизни
заставляет его забывать о родных покинутых на дальней родине. Хоть
и мало у него надежд впереди, да за то и терять ему больше нечего,
не предвидится больше горя, и вот он делается самым веселым малым,
безшабашною головой.
Главный источник увеселения Ивана состоит в песнях. Поет он
с утра до ночи. На ходу не замолкает он в течение целых часов. В
репертуаре его найдутся песни в целые сотни стихов, и поет он их с
начала до конца с полным довольством этою утехой. Среди пустыни — в
Иркибае, Хала-Ате, Алты - Кудуке, когда и воды ему выдавалось по
кружке в день, и тогда бы могли его видеть стоящим в полукруге
пятнадцати, двадцати товарищей и поющим что есть мочи и надо
заметить что в пении этом видит он для себя занятие далеко не
маловажное, которое можно бы выполнять спустя рукава. Потому, когда
поет наш Иван, то всегда стоит на ногах, а товарищи собираются
вокруг него и подтягивают ему хором чуть ли не при конце каждого
стиха. В веселье его чувствуется даже какое-то преувеличение.
Неприличие некоторых его песен доходит до такой несообразности что
утрачивает самый свой характер неприличия, переходя в какую-то
смешную нелепость.
Вера Ивана Иванова в честность и способность своих офицеров
поистине похвальна и назидательна. Он твердо убежден в их
непогрешимости и вполне уверен что что бы они ни делали, лучше того
не придумать, удачнее того не исполнить. Потому он никогда и не
бунтует. Другие солдаты стали бы роптать на то что им не выдается
молока к кофе или мяса хоть раз на день. Иван же и не снизойдет до
того чтобы жаловаться на такие пустяки. Если не выдается ему мяса,
то уж конечно оттого что его нет. Если выданное мясо уже начало
портиться, то понятное дело виновата в том жара, против которой
ничего не поделаешь. Сапоги ли его оказываются никуда не годными и
ноги Иван отморозит — виноват в том мороз. Сухари его подточат
черви — виноваты в том черви. Ему и в голову не приходит никого
осуждать и упрекать. Если по какой оплошности или ошибке попадет он
под огонь, где товарищи его падают вокруг сотнями и полку его
грозит верное истребление — опять-таки Божья на то воля и нечего
больше делать как ей покориться. Ему никогда и на мысль не
приходить бегством исправить ошибку начальников. Словом, Иван
Иванов держится того убеждения что все ведет к лучшему и охотно
принимает вещи в том виде в каком оне ему представляются. Он вполне
удовольствуется жизнью при одном черном хлебе и чае, и никогда не
подумает жаловаться.