Но Фрэнк Браун не обратил внимания. «Но, – продолжал он, не смущаясь, декламировать с повышенным пафосом, – в страшном горе, в бесконечном отчаянии и в своей неутолимой жажде мести он вспомнил вдруг о чудесных опытах его превосходительства действительного тайного советника, профессора доктора тен-Бринкена, этого светила науки. Молодой, красивый князь, который в расцвете лет должен сказать «прости» всему миру, помнил ещё с детства доброго старого господина, тот ухаживал за ним, когда у него был коклюш, и приносил тогда много раз конфеты. Вот он сидит, Альма. Взгляните на него: он – орудие мести несчастного князя!» И великолепным жестом он указал на своего дядю.
– Этот достопочтенный господин, – продолжал он, – опередил на много миль свое время. Как появляются дети на свет, ты, Альма, знаешь, конечно. Но ты не знаешь тайны, которую открыл этот благодетель рода человеческого. Тайны рождать детей без того, чтобы мать и отец даже виделись друг с другом. Благородный князь будет спокойно сидеть в тюрьме – или покоиться в холодном гробу, а между тем при благосклонном содействии этого почтенного господина и при участии уважаемого доктора Петерсена ты станешь матерью его ребенка.
Альма взглянула на тайного советника-внезапная перемена фронта, неприятная смена красивого, благородного, обречённого на смерть, юного князя на старого и безобразного профессора ей не понравилась.
Фрэнк Браун заметил это, но постарался тотчас же рассеять её сомнения. «Ребенок князя, Альма, и твой ребенок – должен будет появиться на свет в полнейшей тайне. Его необходимо строго спрятать, пока он не вырастет, чтобы защитить его от интриг и нападок злых родственников. Он будет, конечно, тоже князь – как и его отец».
– Мой ребенок – князь? – прошептала она.
– Да, разумеется, – подтвердил он. – Или, быть может, княжна. Предсказать очень трудно. У него будут дворцы и огромные земли и много миллионов. Но ты не должна становиться потом у него на пути, не должна навязывать своего материнства, не должна его компрометировать.
Это подействовало: по щекам девушки катились крупные слезы. Она вошла уже в новую роль, и теперь испытывала мучительную тихую скорбь по любимому ребенку. Она была проституткой – но её ребенок будет князем! Разве посмеет она приблизиться к нему? Она будет молча терпеть – она будет только молиться за ребенка. Он никогда не узнает, кто его мать…