– Красивая? – спросила Марина.
– Ну… – дед почесал в затылке. –
Похожа на мальчишку. Высокая и крепкая. Коротко стрижется, резкая в
манерах. Увидите, короче. На днях исполнилось ей восемнадцать.
Совершеннолетие наследницы означает, что ей придется потихоньку
обучаться управлению страной – не на словах, практически. Поручат
ей какой-нибудь участок. Этот бал не просто праздник по случаю
совершеннолетия, но одновременно способ помочь Екатерине
присмотреться к молодежи, найти сподвижников. Поэтому попасть туда
– особый знак доверия.
– Подарок нужен? – поинтересовался
Николай.
– Желателен, – ответил дед.
– Что ей преподнести? Украшения,
произведение искусства?
– Не выйдет, – дед пожал плечами. –
Указом Александра Третьего члену императорской семьи запрещено
преподносить подарки ценою больше, чем в пятьсот ефимков. А за
такие деньги ты украшение не купишь, если не считать бижутерию.
Картина тоже не годится. Дешевую мазню дарить ей стыдно, а работы
признанных художников, как понимаешь, стоят дорого.
– И что же дарят?
– Выкручиваются, кто на что горазд.
Духи, к примеру. Хорошие, французские, примерно столько стоят.
Набор косметики из-за границы. Восточную бижутерию в серебре, она
не дорогая, но красивая – китайцы возят. Есть пройдохи, которые
обходят императорский запрет, – дед усмехнулся. – К примеру,
известный мастер напишет на заказ картину, пройдоха выведет на ней
свою фамилию и уверяет всех, что сам ее писал. Или мастерица свяжет
шелковую шаль, а дарительница уверяет, что сама трудилась. Но эта
вещь опасная: узнают – более не позовут. Думай! Нужно что-то
оригинальное, чтобы великая княжна запомнила, а после отличила вас
от остальных.
– А если песню?
– Песню? – удивился адмирал.
Задумался. – Хм, действительно оригинально. Не помню, чтобы кому-то
из княжон на день рождения дарили песню. О чем споешь?
– Конечно про любовь.
– Только попробуй! – Марина погрозила
пальцем. – У тебя есть кого любить.
– Так я же понарошку.
– Пускай споет, – вмешался дед. –
Конечно, не такую, как пел тебе на Рождество, но что-нибудь
лирическое. Она ведь все же женщина.
Николай сходил, принес гитару – ту
самую, укулеле, с которой выступал в Царицыно. Сел в кресло, тронул
струны.
Мне тебя сравнить бы надо с
песней соловьиною,
С майским утром, с тихим садом, с
гибкою рябиною,