Ну, а я продолжала охаживать её
ножками. В какой-то момент мне удалось отогнать её достаточно
далеко. Секунды, что занял для неё обратный полёт, хватило, чтобы я
подскочила и ринулась наутёк через ту самую, незащищённую сторону
лестницы.
И снова назади слышалось истошное
жужжание.
И вновь неслась я по тёмному
коридору.
Ворвавшись в кухню, позволила этой
летучей мерзости проследовать за мной.
После чего выскочила обратно в
коридор и, пока она закладывала вираж, рванула дверную ручку на
себя.
Медленно осев по стенке в копну
собственных подъюбников, я откинула голову назад и позволила себе
продышаться. Пальцы скользнули в растрепавшиеся пряди. Меня
потряхивало, все внутри горело, кожу холодило испаряющимся потом.
Дверное полотно содрогалось от ударов. Совсем не слабо для
существа, которому полагается быть лёгким и хрупким, чтобы суметь
оторваться от земли. Хорошо, что мне не пришлось испытать её
таранные качества на собственной шкурке.
Потом в голове зазвенел звоночек...
Ох ты ж, блин...
Играя в салочки с такой тварью
недолго и позабыть, что ты целиком и полностью, совершенно точно
заразилась гнилью.
Зуб на зуб уже не попадал, а они
продолжали поливать.
Посреди двора господина Даттона
развернулось нешуточное представление, благо зеваки не могли ничего
разглядеть из-за высокого кирпичного забора, даже близких не
допустили, так что отец сейчас наверняка сходит с ума от волнения.
Пока мы с Лисаном приключались за стенами особняка, Блайк на всех
порах нёсся к коменданту орденской крепости. Братья Ордена и
дежурные маги отреагировали быстро, дом оцепили и начали устранять
инвазию.
Клубы можжевелового дыма ещё
наполняли двор, просачиваясь между веточек кустарников, окутывая
каждую травинку. За окнами особняка стояла непроглядная серая дымка
— обработка шла полным ходом. Сами по себе можжевеловые побеги не
обладают серьёзными защитными свойствами против гнили, хотя и
пытаются противостоять её разрушительному эффекту. Но после
ритуальных действий, производимых дипломированными чародеями, этот
хвойный кустарник становится отличным очищающим средством, и
прогоняет гниль не хуже, чем нафталин — моль.
Всю мою одежду забрали, чтобы сжечь.
Даже корсаж с косточками из китового уса заставили снять. Оставили
в одном исподнем, то бишь в нижней рубахе. И она липла к коже
холодной мокрой тряпкой, позволяя всем желающим беспрепятственно
рассматривать изгибы моего тела, в том числе до боли напрягшиеся
сосцы. Но реалии современного мира диктуют свои правила, так что
понятия благопристойности получили поправку на обстоятельства.