С прежним выражением лица, я
поправила наклон отполированной поверхности.
Из зеркала на меня хмуро воззрилось
отражение.
До летнего зноя ещё далеко, так что
бледности моей кожи позавидует всякая аристократка. Ну, ладно, в
здешних северных широтах почти каждый может похвастать таким же
идеальным отсутствием загара. Светлые, почти белёсые волосы я
успела заплести в тугую причёску на затылке. Чёрные глаза подвела
смесью на основе толчёного угля, прошлась щёточкой по бровям —
таким же смоляным. Двуцветность — типичный признак потомков
бриарейской крови.
Санда повернула зеркало, чтобы тоже в
него помещаться. Осторожно накрасила губы, почмокала и приобняла
меня за плечи, мы обе посмотрели на отражение.
Пшеничные волосы девушки — большей
частью распущенные, на висках заплетённые в косицы, — разительно
отличались от моих. Мы обе светловолосые, но её палитра мягкая,
тёплая. У меня всё холодно и резко. Даже платье на ней, хоть и
домотканое, смотрелось радостней, чем мой дорогой чёрный наряд.
Санда тоже заметила контраст.
— Знаешь, Осса, — сказала она. — Ты
уж извини, но твой траур затянулся. Тебе бы не помешало внести
немного красок в это однообразие, как считаешь?
Подруга живо прошлась помадой и по
моим губам, затем покопалась в оббитой тканью шкатулке на столе и
выудила оттуда коробочку румян. Заячьей лапкой сперва обметала свои
скулы, потом полезла к моим. Отбиваться я не стала — на опыте
изведана бесполезность таких потуг.
— Ну вот, — перевела она взгляд
обратно на зеркало. — Совсем другое дело.
В серых глазах подруги плясали
озорные искорки. В моих непроглядно чёрных не читалось ничего.
Именно так я себя обычно и чувствую. Ну, или гораздо хуже.
Совершенно не представляю, как Санде
удаётся оставаться такой жизнерадостной. Наверное, всё дело в
личных обстоятельствах. Она же никогда не видела, что гниль делает
с живыми людьми. Никого из её близких не забрали паладины...
Увлёкшись мрачными думами, я
вздрогнула, когда голубь исчез с подоконника. Только тень, глухой
удар, соколиные когти и гулкие взмахи крыльев. По ту сторону
оконных стёкол осталось немного пуха и пёрышек.
Грудь колыхнулась от вздоха
облегчения.
— Ох ты ж... — дёрнулась Санда. —
Терпеть не могу, когда они так делают!
— Соколы нас защищают, — коротко
сказала я. — Пойдём, посмотрим, что на завтрак.