Что-то там, наверное, увидел, кивнул сам себе и отпустил меня
повелительным жестом.
Отъезжать решили сразу, как только получим грамоты и серебро.
Все, что планировали уже закупили в городе на те гривны, которые
были раньше. А требовалось не мало. Пока шли отпевание в церкви св.
Иоанна Милостивого, похороны и поминки, мои немногочисленные
помощники и слуги сновали среди привлеченных пышными обрядами и
дармовым угощением горожанами и пришлыми, прислушивались к
разговорам и мотали на ус. Кое-кого отводили в сторонку и делали
заманчивые предложения, соблазняя освобождением от налогов и
поборов на три года, а то и на пять лет.
Усилия принесли успех, хотя и не оглушительный. С нами
отравлялись в дорогу 2 семьи, в 5 и 7 душ, чтобы по весне основать
новую деревню в моих землях. Пока поживут на погосте, заготовят
лес, а следующую зиму встретят уже в своих домах. Еще несколько
глав семейств обещали подумать. Все они, и уже согласившиеся, и
пока сомневающиеся, были из Черниговского княжества. Люди бежали от
усобиц, а особенно от моих соплеменников по матушке, которых
приводили на Русь враждующие князья. Видимо надоело бедолагам
засыпать у родного очага и сомневаться, проснуться ли они завтра
свободными смердами или невольниками половецкого кочевника.
Пообтершись немного среди стародубцев, переселенцы прикидывали
свои перспективы, и они вырисовывались совсем не радужными.
Владимирское Ополье были давно освоено и поделено, а вот земля
остального Залесья урожаями не радовала. Особенно пахарей,
привыкших к южным черноземам. Зато более-менее спокойно, жить
можно. Так что я надеялся увидеть тех, кто пока оставался в
Стародубе, у себя, в новых деревнях. Продукты до урожая,
инструмент, кое-какую живность, семена и даже материал на одежду
(не все смогли прихватить что-то с собой) я им твердо обещал и уже
даже закупил. От поборов освободил. Что им еще, тугодумам
черниговским нужно?!
Выезжали из Стародуба утром 13 января большим обозом в 12 саней.
Растянулись по льду Клязьмы почти на треть версты. Надежды на
будущее, уверенность в своих силах и грандиозность планов
будоражили мою голову, вместе с морозом и несильным северным
ветерком.
Дружина Кнутович, управившись со всеми делами старшего обозного
начальника, подсел ко мне в сани. Коней, хороших, боевых, дорогих
до жути, берегли и не загружали. Красоваться не перед кем и
незачем.