— А тебе, великий издатель, слабо было жене цветочки принести? — язвит она. — Да и фруктиками не побаловал.
— Сима! — чуть не плачу я. — Пожалуйста, не сейчас!
— Ничего не понимаю, — добавляет свекровь, поджимая губы. — И когда ты так с Владиком спелась? Он твою картину вдруг купить захотел, цветы посылает.
— Ой, Алла Борисовна, а вы разве не знаете? — не успокаивается Симка. — Влад же и привез Дину в больницу.
— Влад?
Теперь приходит черед удивляться свекрови. Она стоит у стола, теребит нежный лепесток орхидеи, а у меня сердце останавливается: боюсь, что она загубит неземную красоту.
— Алла Борисовна, пожалуйста…
— Что? Что не так? — вспыхивает та.
Смотрит на руки, отрывает лепесток от стебля.
— Мама, не трогай цветы! — соображает муж.
Боже, как же хорошо он меня знает!
Дверь снова открывается, на пороге появляются врач и медсестра.
— Так, посетители! Шагом марш за дверь! Пациентке нужен покой.
Свекровь задирает подбородок и царственно проходит мимо медиков. Вдруг она оборачивается и спрашивает у медсестры:
— Дорогая, разве можно в палате держать такой огромный букет?
— Н-нет, но…
Девушка растерянно смотрит на доктора.
— Безобразие! Что за порядки в этой клинике! Пожалуй, я позвоню Антону Николаевичу!
— Вот мегера! — охает Симка.
Кто такой Антон Николаевич, я не знаю, но медсестра сразу хватает вазу.
— Нет! Не трогайте! — вскрикиваю я и сажусь. — Это мои цветы! Они ничем мне не помешают.
— Правда, бабуля, — поддерживает меня Лялька. — От орхидей даже запаха нет. Пусть стоят.
— Валя, убери вазу на подоконник, — решает по-своему наш спор врач. — Господа, вы мешаете обходу.
Родственников будто ветром сдувает. Глеб прощается холодно: он явно задет и обижен. Лялька целует меня в щеку и шепчет:
— Мамочка, я на связи. Если что — звони.
На душе становится тепло. Да, дочка у меня грубоватая и несдержанная, как вся современная молодежь, но душа у нее светлая.
— Как себя чувствуете? — спрашивает врач, и я перевожу на него взгляд.
Сердце замирает от восторга: давно не встречала рядом с собой такой красоты. Теплые карие глаза сияют медовым светом. В уголках лучиками разбегаются морщинки, четко очерченные губы слегка улыбаются, а идеальному носу позавидовала бы любая девушка.
— Х-хорошо, — заикаюсь я.
— Ну, допустим, вы лукавите, — бархатисто смеется доктор.