Приглядываюсь: на бейджике черным по белому написано его имя — Виктор Викторович Белых.
— Есть немного.
— Давайте, я вас осмотрю.
Он откидывает одеяло, приподнимает ночную рубашку. Теплые пальцы прикасаются к коже, а я чувствую, как мурашки бегут по спине, а щекам становится горячо.
«Идиотка! — просыпается внутренний цензор. — Тебе ночью операцию сделали, а ты от чужого мужика млеешь. Еще и моложе себя».
—Щекотно, — шепчу осипшим голосом и ловлю быстрый внимательный взгляд.
Наверняка знает, как магнетически действует на женщин его мужской образ.
— Главное, не больно. А щекотка не смертельна, — улыбается он. — А теперь поговорим серьезно. Вас привезли вовремя. Скажите спасибо своему другу.
— Он не мой.
— Острый живот — само по себе опасное состояние для жизни человека. Если бы еще чуть-чуть и… перитонит.
Мое богатое воображение тут же выстраивает логическую цепочку дальнейших событий. Теперь вместо мурашек ледяной холод охватывает плечи, я зябко передергиваюсь. Доктор быстро набрасывает одеяло, секунду медлит, и прячет под него еще и мои руки. Его внимательные глаза так близко, а пахнет от него настолько волшебно, что я зажмуриваюсь.
Лечение идет хорошо. Еще бы! С таким-то доктором!
Лялька приносит мне альбом и карандаши, я делаю наброски, и главной моделью выступает ваза с орхидеями. Она стоят на подоконнике, и каждое утро я просыпаюсь с улыбкой. Солнечные лучи проникают сквозь молочные лепестки и окрашивают их в нежно-розовый цвет. Это настолько волшебно, что я не могу налюбоваться.
Владислав больше не дает о себе знать, зато Глеб звонит каждый день, тревожится. Но меня навещают в основном Сима и дочь.
— Вот видишь, видишь, — ворчит подруга в очередной визит. — Ты готова пожертвовать собой ради семьи, а они заняты своими делами.
— А что делать, Сим?
Я с тоской смотрю на окно, по которому барабанит дождь, перевожу взгляд на орхидеи, и опять сердце наполняется теплом. Хотя… белый след на пальце Влада не дает покоя. Зачем-то же он кольцо снял.
«Все мужики одинаковые. Ни одному верить нельзя!» — появляется горькая мысль.
— Что ж, Диана Алексеевна, — говорит доктор во время последнего осмотра. — Берегите себя. Придете ко мне на прием… дайте-ка подумать…— напряженно вглядываюсь в лицо греческого бога, словно хочу напитаться силой из живительного родника красоты. — Через две недели жду вас у себя в кабинете.