Наверное, сейчас она боится, чтобы я не попала в такую же
ситуацию. Но даже если так, почему мама не хочет услышать меня?
Увидеть, насколько другая моя ситуация.
Сейчас меня точно не хватит на выяснения отношений. Запираюсь в
ванной, выкручиваю воду на полную. Слой за слоем сдираю с себя
одежду. Она летит на пол, а я — под горячий душ. Намыливаю тело три
раза пеной. Натираюсь колючей мочалкой. Хочется до скрипа отмыть
этот день от себя. Останавливаюсь, только когда кожа становится
красной и очень чувствительной. И если ещё чуточку потереть —
синяков не избежать. Тщательно смываю мыло, упаковываюсь в пижаму и
можно идти на охоту за чаем.
Марк оставил своё антипростудное зелье. Из заварника пахнет
зачарованным лесом, весенними цветами, сладкой земляникой и
перечной мятой. С каждым глотком чай согревает и придаёт сил,
будто, и вправду, волшебный.
Замечаю на комоде свою сегодняшнюю находку. В груди загорается
слабенький огонёчек. Переключаю все силы на него, отсекаю всё
лишнее, чтобы только не погас. Тону в огромном кресле у окна и
рассматриваю каждый миллиметр коряги. Поглаживаю пальцами плавные
изгибы. Карандашом размечаю места для будущих отверстий под
леску.
Теперь неплохо бы сходить забрать коробку с отобранным
инструментом, но открывать дверь, за которой лежит телефон,
совершенно не хочется. Так и продолжаю сидеть, поглаживая тоненькие
веточки и медленно уплывая в сон.
Кажется, что кто-то открывает дверь и шуршит в прихожей, но сон
оказывается сильнее любопытства и страха.
Стук ложки о бока гранёного стакана, жёлтый абажур с засаленными
сосульками бахромы и тихий рокот радиоспектакля делают каморку
уютнее на тысячу процентов и возвращают в детство.
— Иваныч! Ты угощал меня малиновым вареньем, помнишь?
— А то как же. Понравилось?
— Да. Продай банку.
Он смотрит на меня прищурившись. Ему даже пальцем у виска
крутить не нужно, взгляд всё предельно ясно объясняет: “Идиот, ты,
Марк Ожёгов”.
— А тебе на кой? Есть, что ль, будешь?
— Буду.
— Сам?! Цельную банку?
— Сам, — цежу сквозь зубы, а он тихо смеётся в седые усы, но
уходит в свои закрома прихрамывая.
Мне кажется, я никогда не привыкну к тому, с какой скоростью
разносятся по деревне сплетни. Похоже, меня кто-то увидел сегодня с
Миррой, и уже разнесли чайки!
Щедрость деревенская также безгранична. Иваныч возвращается с
полной корзиной позвякивающих банок.