В общем, так они и жили – племянница
то при Ришелье, то в отдельном дворце, но кардинал всё равно её
часто навещает. При этом Комбалетта вечно носила траур, как бы
показывая, что она тут всё равно почти что в монастыре и даже
немножечко хуже. Но кто бы ей поверил, когда тут такое:
красивая-молодая-вдовая и в одном доме с дядей-кардиналом, который
уххх, жеребец!
Понятное дело, в скважину никто не
смотрел, но в салонах пересказывали, например, что кардинал любил
цветы, а раз так – Комбалетта принимала его всегда с прекрасными
букетами в декольте. Ещё, как мы знаем, кардинал любил яблоки и
котиков. Возможно, Мари Мадлен носила в декольте и то, и другое –
но в салонах до этого почему-то не додумались, а жаль.
Ещё есть история о том, что будто бы
госпожа де Шеврез (как мы помним, честная, правдивая, любящая
кардинала особа) как-то заметила, что кардинал, просидев до
позднего вечера с королём, собирается как раз к своей племяннице. И
поинтересовалась: мол, что вам скажет племянница, когда вы к ней
приедете в такой час? На что будто бы кардинал ответил:
– А представляете, что она мне
скажет, если я не приеду? – воображение так и рисует Мари Мадлен на
пороге со скалкой, котом в декольте и с воинственным «и где ты
шляисси у короля на ночь глядя» на устах.
А вообще-то, есть хорошее
предположение по поводу этих поздних визитов. Оно в том, что у Мари
Мадлен кардинал встречался с теми, с кем не мог встретиться днём и
у себя. То есть, у неё в поместье была, натурально, явочка (фикус
на окне, всё в порядке, грузите апельсины бочками).
В конце концов, делать из племянницы
актив Ришелье так и не перестал. Он, например, втиснул её фрейлиной
в свиту к королеве-матери. При этом уверяя, что «это же не замуж» и
проливая обильные слёзы. И Комбалетте, не очень-то любившей выходы
в свет, пришлось несколько лет таскаться за стервозной Марией
Медичи, терпеть её дурной нрав и строчить дяде донесения, бубня про
себя «…лучше бы выдал замуж за что-то лохматое».
Из-за сложных отношений дяди и
королевы-матери Мари Мадлен постоянно прилетало рикошетом. Особенно
впечатляюще прилетело во время «дня одураченных» (про него мы ещё
расскажем). А парой годами позже Мария Медичи вообще собиралась
племянницу кардинала похитить. Потому что, мол, мы можем требовать
от Ришелье что угодно, когда у нас в руках единственное, что он
любит.