Поклонницы называли его «сыном Марса
и Венеры», и это дело он активно старался оправдывать: дуэлился
сам, дуэлились из-за него… то есть, да, две знатные дамы бахнули
друг друга из пистолетов, одна другой отстрелила кончик уха, а
пострадавшая такая: «А, оно того стоило, какоооой мущщина!». А
Филипп Орлеанский вздыхал, что, если бы даже у этого клятого
Ришелье было четыре головы – он легко мог бы придумать, за что
отсечь все четыре. Но придумывать не будет, потому что есть мнение,
что этот Ришелье вообще без башни.
И это правда было так! Ришелье Третий
участвовал в трёх войнах дослужился до маршала Франции, не проиграл
ни одного боя, нехило так прокачал военное искусство (им потом
вдохновлялись Суворов и Наполеон), проявил себя как дипломат… А ещё
был красавцем и кумиром трёх поколений дам, и о нём даже Пушкин
писал! Помните, в «Пиковой даме»? «Ришелье за нею волочился, и
бабушка уверяет, что он чуть было не застрелился от ее
жестокости».
Дюма, кстати, тоже про герцога очень
даже писал – аж в шести романах, не то что про кардинала! А в
восемьдесят пять Ришелье Третий ещё кутил с очередной любовницей, а
в девяносто два учуял носом революцию и ехидно помер, не дожив до
оной до одного года.
И можно было бы сказать, что из
герцогов Ришелье после кардинала этот самый колоритный… но нет. У
маршала Ришелье таки был внук! Про сына не говорим, потому что на
сыне природа опять взяла время покурить, и он отличился разве что
способностью проматывать денежки. А вот Ришелье Пятый – личность
примечательная. Во-первых, его звали Арман, и это уже намекало.
Во-вторых, он отличался повышенной поэтичностью, скромностью,
нежеланием мотать деньги и вообще унаследовал какие-то странные
качества фамилии Ришелье. Так что сперва его лет в пятнадцать
решили радикально женить (невесте было тринадцать лет, и была она
крива и страшна), но Арман проявил настойчивость и с супругою до
конца дней вежливо переписывался – короче, с романтикой не
срослось.
Во Франции он начал было делать
блестящую карьеру, даже стал камергером короля, но тут уже после
взятия Бастилии король его направил в Вену. Правда, когда короля
уже решили казнить, Ришелье рванулся было обратно – но момент был
упущен, пришлось осесть в Вене. А тут как раз разгорается штурм
Измаила, а душа требует военной романтики – в общем, герцог поехал
волонтёром, заработал себе медаль и приятное удивление императрицы
– мол, какие люди у меня в войсках, оказывается! А ещё на войне
заработал четкое убеждение: «Да нафиг такую романтику!» – в общем,
опять не срослось. Ришелье поехал было опять во Францию, но там он
теперь стал гражданином, какие-то странные дети пинали по мостовой
голову его далёкого пра-пра, в общем, опять царила романтика, а с
ней у Армана были большие нелады. Так что он плюнул и опять поехал
в Россию. Где сперва пытался основать колонию из французских
беженцев (но беженцы боялись медведей, водки и балалаек и ехать не
хотели), а потом с переменным успехом служил у Павла I (но тот
очень любил маршировку и муштру, а Ришелье её совсем не любил и лез
со своими солдатами тушить пожары, за что и получил себе отставку
на всю голову).