Так что Ришелье Пятый совсем было уже
собрался уехать во Францию и помереть от голода на родине.
Но тут взошла звезда Александра I,
которому кардинальский прапра ужасно нравился. Ришелье был вызван
обратно, обласкан, одарен деньгами, и ещё ему предложили должность
градоначальника Одессы. «Шо за оно?» – хотел было спросить малость
обрусевший французский герцог, потом махнул рукой и решил, что а,
разберется. Потому срочно заделался Эммануилом Осиповичем и поехал
вступать в должность.
Здесь наклёвывается хорошая такая
параллель с приездом епископа Люсонского в свою епархию за 180 лет
до этого. С той разницей, что у Армана дю Плесси хотя бы была
мебель. У его прапраправнучатого племянника было 5 тесных комнат и
ноль мебели, а в его, так сказать, епархии, было примерно то же,
что и в Люсонской: пьянство, бедность, разврат, деньги оседают не
там, плюс бегают протестанты, ну ладно, не протестанты, а мафия, но
вреда от неё было даже больше.
Тут-то в венах Армана Ришелье Пятого
властно заговорила генетическая память, прямо как в Поле Атрейдесе,
надышавшемся спайса. Оказавшись в ситуации смутно привычного
трындеца, Квисатц Хадерах (да, аффтор перечитал «Дюны») пробудился
на полную и принялся чудесить во все стороны: выбивая у императора
налоговые послабления, гипнотизируя мафию в духе «Отдайте
захваченные земли», привлекая купцов, заманивая торговцев… В общем,
облагораживал территорию как мог и буквально сам по линеечке чертил
план Одессы (один кардинал на том свете вспоминал, как так же по
линеечке чертил план города своего имени и смахивал умилённые
слезинки). А ещё строил больницы, храмы всех конфессий, школы,
концертные залы, пинал подрядчиков и учёных, чтобы намекали – чего
там будет получше расти… И высаживал вдоль домов акации, и, если
хозяева ленились поливать – самолично к хозяевам приходил и типично
по-одесски вздыхал: «Ой, таки придется мне самому поливать ету
акацию, шоб вы были здоровеньки!» Народ пугался и кидался акацию
поливать изо всех сил, потому что губернатора неистово любил и
ласково называл своим Дюком (не присоединяя к этому прозвищу
никаких обидных слогов).
А ещё Ришелье отличался повышенной
галантностью и повышенной же близорукостью. Потому, проезжая по
городу, просил помощника, чтобы тот предупреждал – а на каких там
балконах дамы, а то надо их шляпой поприветствовать. Иногда
помощник медлил, и Дюк приветствовал пустые балконы, флюгеры,
временами голубей и кошек. Но делал это очень обаятельно, да.