– На основании того, что это моя квартира, – заявляет
Серебряков. – А вы двое имеете право добровольно выдать документы,
ценности и иное имущество, если оно имеет отношение к делу.
– Ты не имеешь права! – кричит Анна, запрокидывает голову и
вцепляется себе в волосы.
– Да нет у нас ничего, – разводит руками Никифоров. – Ань, ну,
скажи, нету ведь тут ничего. И, вообще, я перед законом давно чист.
Я ж у вас был. Сам приходил, – он делает упор на это самое «сам
приходил», будто этот факт сам по себе его оправдывает во всём.
– Пошли вон! – она бросается на Серебрякова, пытается вытолкнуть
его из квартиры, но тщетно.
– Нападение на сотрудника при исполнении, – тихо произносит он,
не обращая внимания на удары бывшей жены.
– Ань, перестань, – Никифоров оттаскивает её за руки в сторону
гостиной. – Не тупи, пусть ищут.
Глаза Рубцовой становятся мокрыми. Она всхлипывает, машет
руками.
– Ты Катю вообще думаешь искать? Катя пропала! Ищи! – речь её
становится нечленораздельной, перемежается рыданиями, которые
теперь слышатся уже из гостиной.
Кассицкая вопросительно смотрит на прокурора. Тот
отмахивается.
– Не обращай внимания. Начинай.
В квартире бардак. В гостиной в кучу свалено постиранное бельё
прямо на полу. Вероника осторожно прикасается к куче – влажное, но
лежит давно, уже появился запах затхлости. Кассицкая роется в куче,
разбрасывает тряпьё по полу, но в нём ничего. Она внимательно
осматривает каждую простынь на предмет остатков пятен крови. В
ящиках стенки тоже ничего интересного. Иголки с нитками соседствуют
с лекарствами, счета на оплату зачем-то спрятаны в платяном
шкафу.
В спальне тоже беспорядок, полная пепельница у кровати, под
кроватью пустые бутылки.
– Он не ищет Катю, – полушёпотом продолжает рыдать Анна. – Он
хочет меня обвинить. Может, он сам её и похитил.
– Тише, – ещё более тихим голосом отвечает Никифоров. – Мы сами
её найдём.
Комната Кати самая чистая. Потому как в ней никто не живёт.
Только слой пыли немного портит впечатление. Сюда будто и не входил
никто больше. Книга, которую Вероника открывала в свой предыдущий
приход, всё так же лежит на столе.
Кассицкая перебирает все книги, каждую страничку, заглядывает
под стол, под ковёр, но в комнате ни единого следа присутствия
ребёнка.
– Кассицкая, иди сюда! – она слышит голос Серебрякова.