— Чуешь, чем пахнет?
— Мылом, — неуверенно отвечает она.
— Это стиральный порошок, Кассицкая. Не веришь? — он снова лезет
в ящик стола и извлекает бумагу. — Можешь с экспертизой
ознакомиться, — на стол ложиться заключение эксперта. — Анна
Рубцова насыпала стиральный порошок в пакетики, делала в нём
дырочки, чтобы сэкономить на таблетках для бачка. Работало это или
нет — не знаю, в половине пакетиков порошок даже не намок, но
наркоты там нет.
— Странно... — невольно произносит Кассицкая.
— Странно? Твоя наркомановская версия разлетается в пух и прах.
У тебя не просто потеряшка, у тебя дочь прокурора потеряшка. А ты
мурыжишь его жену и её подружку. Этот протокол можешь выкинуть. К
делу он отношения не имеет.
— А ничего, что подруга Рубцовой конченная наркоманка? Ничего,
что сама Рубцова работала продавцом в ларьке, где толкали эту
наркоту? — Вероника тоже повышает голос.
— Когда Рубцова там работала, вещество считалось легальным. Что
там с её подружкой, не наше дело. Пусть ФСКН разбирается. А ты чтоб
завтра же пришла ко мне с результатом. Иначе мы все с мест полетим.
Ты поняла? Я не шучу.
— Поняла, — Кассицкая недовольно вздыхает, берёт со стола дело,
поднимается со стула и выходит из кабинета начальника.
К вечеру следственный отдел почти пуст. В коридоре горит только
одна лампа, освещая пространство лишь возле кабинета начальника.
Вероника делает несколько шагов в полумраке и резко замирает.
От стены отделяется тёмный силуэт и движется прямо на неё.
— Бу, — произносит знакомый голос.
— Дурак!
— Видела бы ты своё лицо, — смеётся Антон. — Кого ты ожидала
увидеть возле своего кабинета? — он перестаёт улыбаться и
совершенно серьёзным тоном добавляет. — Игоря.
— Не знаю, — она прижимает к груди дело и опускает взгляд.
— Ты уже свободна? Поехали? — говорит судмедэксперт и слегка
касается плеча Веронике. Та невольно вздрагивает.
— Не знаю, — тихо говорит она. — Дело только оставлю в кабинете,
— добавляет она.
Антон отступает в сторону, даёт Кассицкой скрыться за дверью. Он
опирается на косяк и ждёт.
Возвращается Вероника быстро, движения её резкие, нервные.
Словно не с работы она уходит, а сбегает из заключения.
— Идём, — бросает она на ходу и стремительными шагами движется к
лестнице.
— Идём, — соглашается её друг.
Оказавшись на улице, Кассицкая вздыхает полной грудью, словно
вынырнула из-под воды. И теперь в лёгкие, наконец, ворвался свежий
воздух, наполнил кровь кислородом, придал ясности ума. Она смотрит
в ночное небо и тихо произносит: