- Ты серьезно собираешься публиковать фотографию для рекламы
ботинок? – Такая мысль явно в голову наследника не приходила, для
Саши она явственно отдавала дикостью. Он-то не застал времена, года
Горбачёв рекламировал пиццерию.
- Ну не только, - я придал своему выражению лица максимальную
серьезность и ткнул сына локтем, чтобы тот тоже посмотрел в
объектив. Вспыхнула магниевая вспышка, отчего в глазах тут же
заплясали «солнечные зайчики». Проморгавшись и вытерев выступившую
из глаз слезинку, я продолжил мысль. – Хочу показать всем, что тоже
ношу полевую форму. Что в этой практичной лаконичности тоже есть
своя красота. В конце концов, не только золотым шитьем
единым...
- Ааа…- Задумчиво протянул наследник, о том, что далеко не всем
армейцам понравилась лишённая дорогих украшений форма, он в целом
знал. Это глобально вообще не было секретом, не смотря на активную
пропаганду, выбить из военных желание напялить на себя максимально
цветастые шмотки оказалось не так-то просто. – Понятно.
- А ну ка улыбнись, попробуем разбавить серьезность, -
дождавшись, когда фотограф сменит пластинку и перезарядит вспышку
для следующего фото, я предложил сыну. – Улыбнись, не будь
букой.
Саше в этом году исполнялось шестнадцать, и он, как любой
подросток, хотел казаться старше своих лет, отчего сына порой
немного заносило. Однако стоило немного поскрести, как под налетом
показной взрослости обнаруживался вполне себе нормальный парень,
пусть даже вынужденный с детства нести тяжесть осознания
ответственности за будущее правление.
Вот и сейчас, он сначала нахмурился, а потом не выдержал и
рассмеялся. Фотография получилась на редкость удачной.
В мире меж тем обстановка накалялась буквально по всем
фронтам.
Весной 1834 года умер так и не успевший жениться и оставить
наследника Наполеон II. Старший сын первого императора французов
никогда не отличался великим здоровьем и полжизни боролся с
мучавшей его чахоткой, ну а неудачно подхваченная на конной
прогулке простуда, переросшая в воспаление легких, окончательно
доконала молодого человека.
На трон в Париже сел младший сын Наполеона – Карл, получивший
себе номер Х к имени. Парню было только восемнадцать лет, что с
одной стороны позволяло уже править самостоятельно, но с другой –
не оставляло буквально ни шанса империи на спокойное существование
в обозримом будущем.