Соня
сняла с головы полотенце, встряхнула копной спутанных кудрей и села на кровать,
приглашая к себе похлопыванием ладони по стеганому покрывалу. Матрас продавился
под моим весом. В ее спальне я ощущала себя слоном в посудной лавке.
—
Хочешь поделиться, что случилось? — негромко поинтересовалась подруга, обняв
меня со спины.
Вместо
слов из меня хлынули слезы.
Выплакав
годовой запас, я сидела с запрокинутой назад головой. Мерно и глубоко дыша,
гладила живот. Я причинила ребенку большой стресс, и мне хотелось плакать
громче от незыблемого угрызения совести. Какой-то замкнутый круг!.. Из черной
жизненной полосы. Все это время Соня находилась рядом, иногда всхлипывая вместе
со мной. Я таких сопереживающих людей до нее не встречала.
—
Что думаешь делать дальше? — осторожно спросила моя спасительница.
Я
сомкнула веки и до онемения сжала губы, чтобы удержать стон.
—
Пожалуйста, не спрашивай меня пока об этом.
—
Хорошо, — ее сострадательный шепот ветерком пощекотал мне мочку уха.
Соня
слезла с кровати и устремилась к двери.
—
Ты куда?
—
Поставлю чайник на плиту, — она затихла и принюхалась. — А-а… похоже, в этом
нет нужды. Мама что-то стряпает.
От
упоминания еды в желудке зашевелился голод.
—
Ты хоть ела сегодня? — с укором проговорила Соня.
Мне
потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить. Прокрутив в памяти этот
бесконечный день, я пробормотала: «Утром. Миску обезжиренного творога с
персиками». Соня яростно замотала головой.
—
Чокнутая. Тебе за двоих питаться нужно! Ма-ам! — крикнула она, открыв дверь. —
Разогрей Владе борщ!
Меня
сытно накормили и напоили некрепким белым чаем.
—
Жуй-жуй, — Соня вжилась в роль моей надзирательницы и внимательно следила за
тем, чтобы я с периодичностью в тридцать-сорок секунд тянулась к тарелке с
овсяным печеньем.
—
В меня больше не влезет, — пожаловалась я.
—
Не ври. Клюешь, как птичка.
—
Не правда.
—
Как тебя ветром не сдувает, — блондинка цокнула языком.
Ее
мама посмеялась над нами и собрала со стола тарелки. Я хотела подняться, чтобы
помочь ей с мытьем посуды, но женщина мягко похлопала меня по плечу,
останавливая, и сказала:
—
Сиди, Владочка, сиди. Я сама.
Когда
она улыбнулась, в уголках ее тонкогубого рта и вокруг больших голубых глаз
собрались лучистые морщинки. В сорок семь Юлия Александровна выглядела свежо и
ухоженно, что со стороны казалось, будто ей на десяток лет меньше. По-простому
изысканная, от природы красивая. Соня во многом на нее похожа, разве что
кудрями пошла в отца. Некоторым светским львицам при том объеме карманных
расходов, которые они получали от своих бесстыдно-богатых мужей, не удавалось
выглядеть так хорошо, как Юлии Александровне.