Спустя
несколько минут она отлучилась, оставив нас с Соней одних в кухне.
—
Устроим ночь фильмов?
Я
пожала плечом.
—
Можно.
Она
распорядилась, что мы будем смотреть комедии, и ушла в свою комнату за
ноутбуком. Ее мама пришла раньше и, дотронувшись до моих волос, наклонилась.
—
Владочка, я тебе ванну набрала.
Если бы моя мать была хотя бы на
толику такой, как она…
Я
справилась с подступившей к горлу боли и выдавила Юлии Александровне улыбку.
—
Спасибо большое.
—
Полотенце и халат висят на крючках. Еще на стиральной машине я оставила тебе
коробку с бомбочками. Сонечка любит с ними плескаться. Бери любую, не
стесняйся.
Гортань
сдавливало, поэтому я не сумела вновь поблагодарить ее за доброту.
Но
безмятежное лежание в ванне и ночь комедий с лучшей подругой остались
неисполненными, маленькими мечтами. К Егоровым, вслед за вернувшимся отцом Сони
(вошедшим в квартиру сгорбленным от усталости: он провел сложную операцию
сиамскому коту; питомец будет жить) явился мой собственной отец. Вернее он
подослал человека, огромного как танк. Он даже в дверной проход не протиснулся,
и, думаю, только поэтому остался торчать на лестничной клетке в ожидании, пока
я выволоку из Сониной комнаты свой нетронутый, собранный чемодан.
Я
надеялась, у меня будет немного больше времени.
—
Влада, не иди с этим качком, — подруга пробовала задержать меня. — Мам, пап,
скажите ей.
Ее
родители, наблюдающие за моим неминуемым уходом, смотрели на меня с безмолвным
сожалением. Они ничем не могли помочь. И у меня бы язык не повернулся попросить
о чем-то, что было выше их возможностей.
Им
не потягаться со Светлицким.
—
Нет, — Соня встала между мной и отцовским охранником.
—
Сонь, я тебе позвоню, как буду дома, — невыразительно сказала я.
А
где был мой дом? У родителей, у Игната? В одном меня не хотели видеть (отец), а
в другом не хотела быть я.
—
Влада Лаврентьевна, поторапливайтесь, — сурово отчеканил бугай.
Мой
отец не любил ждать.
Время
— деньги. Его стоило непомерно дорого, и он не готов был разбрасываться им
впустую на капризную дочь, которой вздумалось сбежать из семейного гнездышка.
Я
поморщилась, предвкушая отцовский выговор.
—
Не указывайте, что ей делать, — огрызнулась на него Соня.
Я
одернула ее, мягко взяв за худой локоть, и попросила, почти взмолившись: