—
И что? — бессердечно отрезал, снова притопнув ногой.
Не
выдержав, я вздела голову. Скрупулезно поддерживающий отсутствие седины регулярными
походами в салон красоты папа резанул по мне пронзительно-въедливыми глазами.
—
Твоя обязанность, как жены — принимать своего мужа таким, какой он есть. Со
всеми его недостатками и пороками. Любить его и заботиться о нем. У всех рано
или поздно появляются любовницы. И не по одной. Мудрая женщина промолчит, где
нужно. Да, мужчины ходят налево, но возвращаются к своим женам, потому что
знают, на что те идут ради сохранения семьи: принимают их, не осуждают и всегда
ждут. Тц, — его верхняя губа дернулась, — мать тебя ничему не научила.
Я
оцепенела в опасной близости от того, чтобы не затопить салон автомобиля
гомерическим смехом. То, что папа до мозга костей консервативный человек, не
было для меня открытием Америки. Но чтобы настолько… до бредового.
—
А как же мои чувства? — с беспросветной горечью в голосе вопросила я.
—
Повзрослей, дочка, — с нажимом отпарировал папа.
Барахтаясь
между опустошенностью и отчаянием, я крепко зажмурилась и дернула головой в
сторону.
Нет.
—
Нет, — повторила вслух.
Почувствовала,
как рядом напрягся отец.
—
Что бы ты ни планировала еще учудить, советую одуматься и прислушаться к своему
старику, — он скорее пригрозил, чем предостерег. — Этот брак — лучшее, что с
тобой когда-либо могло случиться! — о, боже, как же искренне лился восторг из
его уст... — Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. Твои дети, — ткнул
указательным пальцем на мой живот, — внуки, правнуки и праправнуки не узнают,
что такое нищета!
Я
спрятала смеющееся лицо в ладонях.
Здравствуй,
истерика…
—
Это не главное, — пошевелила губами, не думая, что папа различит мои слова. —
Не все видят в людях только мешки с деньгами…
Папа
грубо схватил меня за запястье и дернул, чтобы я отстранила от лица руки.
—
Думаешь, ты была бы счастлива с каким-нибудь голодранцем без рода и племени, не
способным даже самого себя прокормить, не влезая при этом в долги?! — взорвался
гневом, брызнув слюной. — За все нужно платить. За хорошую, сытую жизнь, за
дорогое шмотье и яркие побрякушки, и за возможность гордо носить фамилию
Альбединских.
—
Я об этом не просила… — я подразумевала все то, что он перечислил до фамилии
Игната.