И только Крикс Силар смотрел на
правителя с суровой преданностью.
— Изучали психологию толпы? — спросил
Адэр.
Советники переглянулись:
— Когда-то изучали.
— Шестое… Пишем речи, находим
зачинщиков, поднимаем уволенных рабочих и захватываем фабрики и
заводы иностранных владельцев.
— Мой правитель, — выдохнул Юстин
Ассиз. — Это противозаконно.
— Я объявляю «Мир без насилия» вне
закона, — сказал Адэр и придвинул к себе список предприятий,
прекративших деятельность.
Куда бы ни приехала Малика, она везде
видела непривычную суматоху. Под проливным дождём селяне разбирали
заброшенные лачуги, ломали заборы, обивали окна брезентом и
парусиной, затыкали паклей щели в конюшнях и коровниках. Старожилы
пророчили лютую зиму. В магазинах пустовали полки. Перекупщики,
одетые в плащи до пят, переминались с ноги на ногу на рынках и
заламывали заоблачные цены.
Малика беседовала со старостами
селений. Иногда удавалось собрать глав местных Советов со всей
округи, но такое случалось редко: люди и раньше неохотно покидали
сёла, а теперь и подавно не желали месить глину прохудившимися
сапогами. А Малика торопилась. С нового года должны вступить в силу
законы времён Зервана. О них давно забыли, как забыли о штрафах и
прочих наказаниях за малейшую провинность. Старосты кряхтели,
чесали затылки, закатывали глаза, а Малика напоминала о
нетерпимости правителя к нарушителям законов.
Оставив чиновников в тягостном
расположении духа, она ехала в постоялый двор и выбирала дальнюю
комнату. Валилась на кровать и закусывала уголок подушки, чтобы
никто не догадался, как тяжело ей даются любвеобильные ночи
Адэра.
Сил выглядеть бодрой и говорить без
дрожи в голосе хватало на три дня. Малика, вконец измученная,
садилась за руль старого автомобиля, некогда пригнанного из
резервации ветонов, и отправлялась в обратный путь. Её попутчики —
стражи Драго и Мебо — бóльшую часть дороги проделывали пешком, то и
дело выталкивая машину из канав.
Вернувшись в замок, Малика целый день
отсыпалась, потом шла к Иштару. Садилась в уголок и пыталась
понять, что же влечёт её в комнату с холодным камином и окном, в
любую погоду открытым настежь.
По ту сторону железной решётки
злобствовала непогода. По эту сторону блестел забрызганный дождём
паркет. Стены источали запах ледяной свежести. Под потолком
покачивалась на цепи люстра — её включали крайне редко. На
прикроватной тумбочке горела настольная лампа. И везде лежали
книги: энциклопедии, словари, справочники.