[1] «Бе
Цет!»[2], которые, правда, перекрывал
зычный голос кондуктора с требованием приготовить оплату за проезд
и проездные документы.
Вообще по поводу трудоустройства отца
семейства и переезда в Берлин было сломано немало копий, как в
поезде, так, видимо, и до моего «удочерения». Работы в Любеке не
было, а мое появление окончательно поставило на жизни в этом городе
крест. Оба члена семейства были категорически против переезда в
«крупповский» Эссен или еще куда-то на Рейн, где, как мне казалось,
у Шпаейра был шанс устроиться по специальности. Там, в Рурской и
Рейнско-Вестфальских областях, находились крупные металлургические
заводы, синдикаты и корпорации, включая недавно учрежденный
Альбертом Феглером, одним из спонсоров НСДАП, концерн «Ферайнигте
штальверке». Однако Шпайеры категорически не хотели ехать к
оккупантам (хотя французские и американские войска были почти
полностью выведены), а к местным немцам, «этим рейнским
сепаратистам», были настроены недружелюбно. Эрих рвался в Берлин,
который запал ему в душу во время учебы. Он провел в столице 3
года, здесь у него остались приятели и знакомые.
Сойдя на Александрплатц, или Алекс,
как сокращенно называли эту площадь, мы пешком добрались до
квартиры, которая находилась недалеко от района поиска
предполагаемой работы. Как пояснил Эрих, на севере Берлина работали
заводы концерна «Сименс», электроламповые заводы «Осрам»,
предприятия «Телефункен», а совсем недалеко от Александрплатц были
расположены цеха «Всеобщей компании электричества» или «АЭГ». Как
недоучившийся инженер, рассчитывать на хорошую должность Эрих не
мог, но считал, что «фены и утюги — это сущая ерунда, уж с ними-то
я разберусь». Итак, Шпайеры, а с ними и я, поселились в квартире на
окраине района Митте.
По меркам МОЕГО времени жили мы чуть
ли не в историческом центре Берлина, в восточной его части: до
Александрплатц неторопливым шагом было всего 15 минут, а там уже
совсем близко знаменитые Мариенкирхе, Николайкирхе и Красная
ратуша, где заседало городское правительство во главе с
обер-бургомистром. Немного дальше возвышался громадный купол
кафедрального собора, который в этом времени был на несколько
метров выше[3]. Однако этот «исторический
центр» совершенно не походил на ГДРовскую «витрину» 1980-х, которую
мне удалось посетить в прошлой жизни. Сейчас весь квартал был
застроен 4-6 этажными каменными домами и многочисленными
фахверковыми, состояние последних, мягко говоря, было не лучшим.
Народ здесь селился небогатый: рабочие, мелкие торговцы и
чиновники, а жизнь била ключом — на Алексе расположен вокзал,
станция метро, постоянно дребезжат трамваи, из которых, наплевав на
яростный свист «шупо»