Пока Паула бегала по государственным
учреждениям, Эрих нашел работу в отделе контроля технической
документации АЭГ, и в психиатрическую лечебницу на консультацию по
направлению от городского отдела народного образования мы ехали
вдвоем. Обе ужасно нервничали. Но кто предупрежден, тот вооружен!
Доктор Вельбе меня просто очаровал: так, как он собирал
анамнез[4], у нас уже сто лет никто не
делает (каламбур!). В лучшем случае спросят у мамы: «Ребенок
развивался как все?», «Психических заболеваний у родственников не
было?». Вельбе же опросил Паулу о заболеваниях всех бабок,
троюродных теток и внучатых племянниц, их особенностях и
странностях характера, алкоголизме, венерических заболеваниях,
самоубийствах, причинах смерти. Подробно расспросил о моем
ежемесячном, а затем ежегодном развитии. Как играла? Какими
игрушками? Есть ли друзья? Сколько? Как сплю по ночам? Судороги,
обмороки, тики, заикание, энурез, эмоциональный склад характера до
болезни? Мой рот тщательно исследовали шпателем в поисках возможной
патологии речевого аппарата, в первую очередь, короткой уздечки, а
мозг — на сохранность интеллектуальных способностей. Раздели до
трусиков и проверили молоточком все рефлексы. Я вздохнула в
очередной раз — сейчас психиатры если и проверяют неврологический
статус, то только в приемном покое, если скорая привезет кого-то
«диагностически неясного».
В итоге, мы получили подробное
описание осмотра на 2 листах и заключение: «В связи с экзогенной
причиной элективного мутизма, сохранностью основных личностных и
интеллектуальных свойств (за исключением незначительной девиации
активного внимания) настоятельно рекомендуется вовлечение в
социальные и общественные процессы и обучение в классе общей школы,
наиболее соответствующем образовательному уровню. Разрешить
испытания только в письменной форме».
После психиатрического
освидетельствования нам назначили общую врачебную комиссию, а затем
школьную. Все это, включая мою подготовку к последней, растянулось
на 2 месяца. Два месяца, почти не выходя из квартиры, я штудировала
немецкий, больше письменный, конечно, учила историю Германии,
получала минимальные представления о государственном устройстве,
народностях и религии. За это время съемная недвижимость Шпайеров
надоела мне до смерти, хотя по детдомовским и советским меркам
квартира была просто отличной. Это вам не меблированные комнаты с
общими удобствами, а практически полноценное жилье, которое
располагалось на 3 этаже старого 4-этажного каменного дома. Дом
считался приличным: на первом этаже вестибюль, общая ванная и
комнаты хозяйки, в цоколе котельная, откуда по трубам водяного
отопления в конце осени побежит в квартиры тепло. Со второго этажа
по последний расположены стандартные «двушки» – по 2 квартиры на
лестничной клетке, с туалетом, кухней, гостиной и спальней. На
кухне чугунная печка на 2 конфорки, она же оборудована патрубком
для водонагревателя. Холодное водоснабжение, как и отопление,
централизованное, домовое, поэтому в мойке два крана, в лучших
английских традициях. Плиту можно топить углем, торфом или дровами.
Мебель самая необходимая, массивная, не сильно потертая. На кухне
утварь, тоже самый минимум. Мы привезли с собой так мало вещей, что
в шкафах оставалось изрядно пустого места. Я ночевала на диване в
гостиной, на постельном белье и в кои-то веки я наслаждалась
чистотой!