Но если с такой системой внутренних отношений я скрепя сердце
еще могла бы мириться, то вот с хозяйственной, а вернее
бесхозяйственной частью – ни за что! Я и так и эдак прикидывала, но
в итоге все равно выходило, что для начала в неофициальное
детдомовское руководство нужно выводить ребят с нормальными
моральными установками, то есть «пионеров». Да и самого Щепетнева
заменить бы не мешало. В идеале нужен был пробивной,
самоотверженный заведующий-энтузиаст. Где взять, спрашивается? Если
даже я смогу Щепетнева «вывести на чистую воду» или как-то
подставить, и его уволят, то вовсе не факт, что на его место придет
более достойный кандидат. Как бы не наоборот.
После недолгих раздумий на роль лидера для мальчиков я выбрала
Аркашу Ситного, парня 15 лет, и в настоящий момент постепенно,
понемногу подпитывала его амбиции и чувство справедливости. Он и
его команда разительно отличались от нынешних вожаков с невысоким
интеллектом, вечно объедающих более слабых детей. Мне еще несколько
парней приглянулись, и к ним я тоже искала подход. Кроме того,
нужно было посеять раздор в окружении Коробицина и Стешина. Эта
свора злых, маленьких и предсказуемых зверьков, которые обижались
на любое слово и сразу начинали орать «че ты зыришь, че зенки
вылупил? Щас дам в морду! Пойдем выйдем!» жила по принципу — пока
вещи не истлеют, чинить и стирать я их не буду. Как истлеют – пойду
украду. Улучшать свой быт они совершенно не хотели. Их нужно было
«просеять», узнать получше, определить, у кого есть потенциал, ну и
использовать, если таковой окажется. Ну, и еще одна задача —
организовать из девочек «группу поддержки». Девочки, как всегда,
были сами по себе, к каждой требовался особый подход, да и
кандидатов на лидеры среди девочек у меня было несколько. Одним из
них была и Мила.
Итак, мы все-таки пошли в школу. Ура! Это «ура» оказалось совсем
не «ура», через пару дней я уже горестно вздыхала «о, боже!». В
1932 в школах была распространена 4-годичная первая ступень и
5-годичная вторая. Оказывается школьную систему, к которой я
привыкла (начальная, неполная средняя и средняя), еще не ввели. К
концу 1920-х годов школьных систем было несколько: школа первой,
второй ступени, девятилетняя, семилетняя, ФЗУ12, школа
крестьянской молодежи. Начальная школа из 4 классов в 1932 году
была почти такая же, как в России 2000-х годов, т. е в первом
классе здесь также ничерта не учились, а «адаптировались». Не знаю,
к чему школьники сейчас адаптируются в первом классе, наверное, к
тому же, что тогда, тьфу, вернее сейчас: в 1932 году они учатся
терпеливо высиживать время за партой и держать ручку/перо/карандаш.
Учат буквы, ходят на прогулки, рассматривают листья деревьев и
прочую фигню. Рисуют. Лепят. Да, у наших первоклашек нет цветных
карандашей, фломастеров, красок и пластилина. У них даже тетрадей
нет. Им здесь выдают по маленькому листку бумаги и огрызку
карандаша. Они пишут буквы. Но это редко. В основном пишут мелом на
доске. Дешево и сердито. С мелом проблем нет. Выходит весь класс по
очереди и пишет букву «А», потом букву «Б» и так далее. Какое
счастье, что меня не в первый класс определили. Я и в четвертом
была белой вороной.