Как бы там ни было, у Аниси… то есть
уже теперь Данилки был почти целый месяц на то, чтобы собрать
информацию и разузнать кто он есть и за кого его тут держат.
Результат… не обрадовал. Во-первых, он – крепостной. Дворцовый.
Что, с одной стороны, хорошо, потому как дворцовые, как правило,
никогда не голодают. Да ещё всегда обуты-одеты. И не в дерюгу, а
почти всегда в доброе сукно. Правда, такие как Данилка – в старое,
заношенное и рваное. То есть такое, что раньше носили другие слуги,
на которых эта одёжка, как правило, и пришла в негодность. Но всё
равно сукно – есть сукно. А с другой стороны – плохо. Потому что
подобной прислугой торгуют вовсю. Крестьян-то, как правило,
покупают или одаривают деревеньками. То есть в этом случае, чаще
всего, переход от одного хозяина к другому ничего в их жизни,
практически, не меняет. Как жили в своём доме, со своим хозяйством
– инда с парой курей, а когда и с лошадёнкой, коровкой и парой
овечек да гусями, так и продолжают жить. Даже на барщину ходят на
то же самое поле. Да и оброк, зачастую, продолжает собирать всё тот
же управляющий. Только отправляет его уже другому хозяину. А вот
дворня – другое дело. Данилка, уже когда начал вставать и
потихоньку шкандыбать по тёмным, «служебным» коридорам дворца,
улучил момент и сунул нос в лежащую в курительной комнате газету.
Больше чтобы узнать в какое время он попал и чего вообще вокруг
происходит… И, с трудом продравшись сквозь все эти «яти» с «фитами»
напополам с «юсами», нашёл на последней странице объявления типа:
«у Пантелеймона, против мясных рядов, продаётся лет 30 девка и
гнедая лошадь», «продаю малого 17 лет и меблей». Причём, продавцы,
частенько, честно писали о недостатках «товара». Например: «хороший
малый, лакей, но извешался: из девичьей его не выгнать» или «повар
– золотые руки, но как запьёт, так прощай на целый месяц». И
подобные объявления его слегка озадачили. Потому как в советской
школе его учили, что крепостное право – это натуральное рабство. А
здесь, вдруг «хозяин» расписывается в собственном бессилии
справиться с запоем «раба». Ну, прям как какая-нибудь жена. Но та
хоть в партком или профком пожаловаться может… хотя, как правило,
это всё равно заканчивалось ничем. Алкоголика не переделать. Но всё
ж таки – это как это? Какое-то странное рабство получается.