Не признает тебя отец… мягкотелого такого.
Отец. Она часто говорила о нем. Но не рассказывала ни кто он, ни где искать. Рон представлял себе огромного черного волка с толстой шеей, мощной холкой и огромными квадратными лапами с длинными когтями-лезвиями.
И когда этого увидел, где-то надежда сверкнула – а вдруг. Вдруг он и есть его отец. Поэтому бросился на человека с отравленными стрелами и перегрыз горло. А потом сидел рядом, даже когда Черный волк ушел, оставив жуткого воина с обезображенным лицом. Но не ему удивляться. Баорды не верили в красоту, видимую глазами. Баба показывала Рону иную. Ту, что живет внутри. У каждого человека своя… и цвет, и запах, и оттенки. Баба была голубая, а ее дочь Вахра – серо-синяя, а Дарба, вождь, бордовый. Но больше всех Рону нравилась Ярта, дочь Дарбы. Она приносила ему ягоды и играла с ним. У Ярты был розовый свет, иногда менялся на голубой, и все говорили, что когда-нибудь и она станет Видящей Тени. В лагере не было детей его возраста. Уже несколько десятилетий они скитались и голодали… а в голодные времена вождь не разрешает рожать. Женщины живут вдали от мужчин. Младенцы делают племя слабым, мешают кочевать, выдают местоположение.
– Не знаю, чье это.
– Лжешь! По глазам твоим страшным вижу, что лжешь.
Сгреб Бабу огромными ручищами, приподнял и тряхнул.
– Вырву тебе гортань и оставлю истекать кровью!
– Не тронь Бабуууууу! Не тронь!
Рон бросился на Черного Волка с кулаками, впился зубами ему в бедро, а потом дико заверещал, когда тот сцапал его за длинные всклокоченные волосы и вздернул вверх, удерживая на вытянутой руке. Адски больно… но злость и ярость сильнее.
– Это что такое? – кивнул на Рона. – Откуда ребенок?
– Нашшш он. Отпусти мальчика.
– Сначала скажи, чья ладанка. Кто носил оберег гайлара? Ты его сделала. Твой морок внутри.
– Не знаю!
Упрямо заявила Баба.
— Значит, его с собой заберу, пока не вспомнишь!
– Прокляну!
Расхохотался, продолжая держать скулящего мальчишку за волосы.
– Проклясть проклятого? Видно, совсем разум потеряла! Чей пацан? Он не из ваших!
– Нашшшш! – упрямилась Баба. – Не тронь!
– Заберу с собой. Как вспомнишь чья ладанка – верну оборванца.
Схватил Рона под руку, как паршивого щенка, и потащил на улицу. Мальчишка брыкался, кусался, орал, но Черный Волк нес его в сторону своего лагеря. Надо было дать ему сдохнуть, тогда бы он Бабу так не напугал и Рона не утащил. Что, если поймет… что это мальчик ладанку обронил, что, если не захочет таких, как он сам, рядом терпеть и уничтожить захочет?