— А у меня дома есть
секс-картинки.
Оглянулись: Аркаша. Красный, как
после парилки.
— Из шведского журнала, — промямлил
он.
— Ты хоть знаешь, что такое секс,
дурень? — почти ласково спросил Пашка.
Аркашка, казалось, вот-вот разревется
от стыда.
— Знаю.
— Ну что?
— Знаю, и все.
— Ну правильно. Тебе голую пятку
покажи — ты изойдешь в оргазме.
Дружный гогот погреб останки
раздавленного Аркаши, и лишь Китыч возмущенно крикнул:
— Ну хватит! О бабах да о бабах! Что,
других тем нет, что ли? Пошли они... Наша баба — бутылка водки,
правда, Титка?
Санька Титов с готовностью
подхихикнул. Санька или, как его еще называли, Сашко, был Колькиным
любимчиком. Он был добр, покладист и приятен в общении и, несмотря
на это, имел странную наклонность к темной стороне бытия. Когда-то,
в детстве, в школьном сочинении на тему «Кем я хочу стать» Сашко
написал, что хочет стать фашистом. Родителей вызвали в школу.
Выяснилось, что накануне Сашко посмотрел классный фильм «про
войнушку» и ему безумно понравилась эсэсовская форма. Почему ему не
понравилась наша форма, никто так и не понял. Учителя отругали
родителей, родители отругали Сашку, и он переменил взгляды: решил
стать бандитом. Он не написал про это в очередном школьном
сочинении, но вся школа все равно об этом узнала. Опять были
объяснения с родителями. Сашка оправдывался тем, что бандиты всегда
при деньгах и никого не боятся: так во всех фильмах показано.
Почему он не полюбил тогда милиционеров, которые тоже были
бесстрашными в этих же фильмах? Бог весть. Сашку терзали и учили
уму-разуму пока он не отрекся от бандитских идеалов, и в конце
концов он решил стать слесарем, о чем и оповестил всех. С тех пор
прошло несколько лет, а решения своего Сашко не переменил, он даже
выбрал себе будущий завод, на котором рабо-тал его отец и его
старший брат — завод «Большевик». Родители успо-ко-ились, учителя
некоторое время сомневались, допытывались, почему он не захотел
стать космонавтом, геологом или хотя бы моряком, на что Сашко
резонно отвечал: дурак он что ли бегать высунув язык по тайге или
болтаться в морях-океанах? Что тут скажешь. Чужая душа —
потемки.
— То-то! — продолжал орать Китыч. —
Мы викинги — да, Санька? Наша жизнь — война! А ну выпьем!
Бутылку пустили по кругу, но я не
стал пить. После блестящей сольной партии я чувствовал себя в
некотором роде героем, и новая роль пришлась мне по душе. Я
неохотно отвечал на расспросы, слушал невнимательно и
снисходительно и все как будто переживал по поводу того, что
половой акт с фригидной девой не принес мне ожидаемых привычных
наслаждений.