Как ни странно, в окнах дома, где мы
квартировали, был свет. Почти во всех окнах.
Хм… странно….
–
Что-то опять случилось? – удивился я.
–
Сейчас слетаю в разведку, – заявил Моня и первым, пока не
сориентировался Енох, метнулся сквозь стену дома.
Енох разразился крепкими непечатными
выражениями – ему тоже было любопытно, но он явно не успевал за
стремительным Моней.
Через пару минут Моня вернулся, не успел я
ещё дойти до входных дверей.
–
Ну что там?
–
Да всё нормально, – хмыкнул Моня и загадочно добавил, – сейчас сам
всё увидишь.
–
Тогда зачем ты летал в разведку?! – заверещал Енох, – какая от тебя
польза?
–
Я убедился, что там нет опасности, – заявил Моня и Енох умолк,
только злобно ворчал что-то себе под нос.
Я
вошел в дом, везде было светло, только никого на первом этаже не
было. Я поднялся по скрипучей лестнице. Сверху доносился смех,
голоса и звуки музыки.
Может, репетируют?
Гадский Моня иногда так не вовремя любит
напускать таинственности. Аж бесит.
Наконец, я дошел до своей квартиры. Рядом, из
квартиры Епифана-Зубатова доносился весь этот шум. Звучала музыка,
разговоры, слышался звон стекла. Да и запахи еды пропитали весь
этаж.
Я,
глядя на этих бедных детей, смог тогда съесть лишь крошечный
кусочек пирога, так что сейчас мой голод был таков, что я готов был
сожрать целого слона. Без соли.
Поэтому недолго думая, я толкнул дверь и
вошел внутрь.
Перед моими глазами открылась удивительная
картина: все агитбигадовцы, в полном составе сидели за сдвинутыми
столами, явно их стащили со всех квартир. И столы ломились от
всевозможной еды. Явно ресторанной. Раскрасневшийся от выпитого
Зёзик лихо разливал дамам по фужерам, стаканам, чашкам и бокалам
(что нашли, туда и разливал) шампанское. Мужики пили водку и
коньяки. Все наперебой разговаривали, была уже та стадия опьянения,
когда двое вроде как ведут диалог, но каждый о своём, не слыша друг
друга.
–
О! Генка! Где ты ходишь?! – радостно воскликнул Гришка Караулов,
увидев меня.
–
Иди к нам, Генка! – закричала Нюра и замахала рукой.
–
А мы тут только недавно о тебе говорили, – пьяненько подмигнул мне
Жорж и икнул.
–
Капустин, знакомься, у нас в коллективе новый человек, –
старательно выговаривая слова, с серьёзным выражением лица сказал
Гудков.
–
Это не человек, а барышня! – поправил его изрядно захмелевший
Зёзик, – причём очень даже ничего!