– Господи, дон Росиндо! Как у вас
здесь приятно и красиво!
– Я рад, что тебе нравится, Томаса.
Садись к столу. Немного перекусим, а вино, что я тебе предложу,
просто восхитительно. Ему не менее сорока лет!
Эн разлил густое ароматное вино по
бокалам, протянул один Томасе и с умильной улыбкой на лице,
чокнулся с нею, многозначительно глядя в её потемневшие глаза.
– Пусть эта ночь останется в нашей
памяти надолго, Томаса. Ты не будешь жалеть о ней. Закуси, прошу
тебя.
– Признавайтесь, дон Росиндо, вы всё
это специально приготовили, чтобы соблазнить меня? – спросила
Томаса с обещающей улыбкой. – Вы хитрый человек! Но вы мне
нравитесь! И с Фауро вы устроили, да?
– Я в восторге от тебя! Ты всё
понимаешь и сознаёшь! Обещаю, утром ты будешь счастлива.
– Каким это образом, дон Росиндо? Мне
немного жутковато с вами.
– Всё утрясётся, милая Томаса.
Обещаю! – он потянулся к её руке, поцеловал, глядя масляными
глазами на взволнованную женщину. Он был откровенен, напорист, и
это ещё больше возбуждало её. Неожиданно нетерпение охватило тело.
Рот приоткрылся, обнажив мелкие ровные зубы.
Дон Росиндо привстал, потянулся к
этому податливому влажному рту и неторопливо присосался к губам.
Томаса лишь успела слегка вздрогнуть и дёрнулась головой, словно
защищаясь.
После поцелуя они молча поели
деликатесов и фруктов, после чего, выпив по бокалу отменного вина,
дон Росиндо проворковал:
– Не пора ли заняться более приятным
времяпрепровождением, милая Томаса? Я сгораю от желания ощутить
твоё восхитительное белое тело в своих горячих объятиях, – и он
осторожно привлёк её к себе, впившись в полуоткрытый рот жадными
губами.
Томаса осторожно отвечала на его
порыв, полагая, что это сильнее возбудит его. Так и получилось. Дон
Росиндо схватил её на руки и не очень любезно положил на постель.
Торопливые пальцы забегали по телу, срывая одежду.
– Дон Росиндо! Осторожнее, не порвите
платье! Что вы делаете?
– Не беспокойся, дорогая Томаса! Ты
получишь десяток их! Дай только насладиться тобой – и я у твоих
ног!
Лишь чуть позже, Томаса позволила
себе проявить страсть, что так всколыхнуло дона Росиндо, что тот и
стонал, и извивался в экстазе любовных утех.
Однако Томаса должна была признать,
что любовником он был знатным, не то, что Фауро.
Утром, чуть рассвело, Томаса открыла
глаза. Дон Росиндо тяжело дышал. Томаса с безразличным чувством
разглядывала этого любвеобильного человека. Его длинное лицо с
седеющими усиками и бородкой, почти полностью седой, выдавали
человека, привыкшего к комфорту и деньгам. Тёмные волосы с красивой
проседью слегка вились.