- Даже так? Маска очень хорошая. Я и то не сразу заметила. И не
заметила бы, если бы не стала приглядываться. Ладно, вечером у
Вещерского спрошу… но… он может оказаться уродом.
- А я проклята.
Марья фыркнула, показывая, что не особо-то она верит словам
этого бестолкового некроманта, случайно к дому прибившегося. Вот
ведь… а еще недавно особняк стоял пустым, и казалось, что ничем-то
эту пустоту не изжить, что обречен он доживать свой век с Василисой
вместе. Теперь же поневоле возникали опасения, что и места-то для
всех не хватит.
Гостевые комнаты, конечно, имеются, и убирались в них, однако…
белье старое и, возможно, пылью пахнет. Перины не перетрясали и не
сушили, подушки пуховые вряд ли чистили, а уж про одеяла и речи
нет.
Обои выцвели.
Ковры состарились.
- Я и вправду проклята, - сказала Василиса, отступив от шкафа.
Завтра она поднимется на чердак, найдет сундуки с куклами и вернет
их на место.
- Это еще проверить надо.
- Не надо. Я… видела, - она прикусила губу. – Ты… знаешь, как ее
звали?
- Кого?
- Ту женщину, которую привез наш прапрадед? Нашу… прабабушку. Я
слышала легенду…
- Это не легенда, - Марья подошла к шкафу и встала за спиной. –
Это одновременно и чушь собачья, которую придумали… не знаю, кто,
полагаю, просто кто-то вспомнил прошлое, кто-то добавил фантазий и
вышло… как вышло. Но кое-что в той истории правда. Он уехал в поход
и вернулся… с добычей.
Она наморщила носик.
- Не добыча. Приданое. Две сотни золотых лошадей.
- А вот это уже легенда.
- Нет. Я их видела.
Тонкая Марьина рука коснулась шкафа бережно, будто опасаясь, что
от легчайшего этого прикосновения рассохшееся дерево окончательно
рассыплется.
- Что именно ты видела?
- Обряд… несколько обрядов. Его никто не заставлял. Он сам
смешал свою кровь с ее кровью. И сам повторил за шаманом слова
клятвы. Он сделал это, чтобы получить лошадей. Я так думаю, - на
всякий случай добавила Василиса. – Но… почему тогда про нее мы
знаем, а про лошадей нет?
Они ведь не могли просто взять и исчезнуть те самые, золотые,
будто из солнечного света сотворенные? Жеребцы и кобылицы? И еще
знание, которое было куда ценнее табуна.
Знание, как теперь Василиса понимала, утраченное.
Но… почему?
- И портрета ее не сохранилось…
- А ведь и вправду, - теперь Марья выглядела задумчивой. – Не
сохранилось. Я помню… ее крестили как Анну… Анну Николаевну.
Отчество взяли от крестного отца. Крестили в какой-то церквушке, не
в соборе. Наверное, он опасался, что родня не позволит, если до
собора добраться, вот в первой попавшейся и крестил жену. Венчание
состоялось там же. Я все думала, зачем? Только… знаешь, есть
несоответствие.