В допросную.
Может быть, меня и правда лишь расспросят? Но почему нельзя было сделать это в камере?
— Эвелина, девочка, что случилось? — Голос матушки Епифании разнесся в коридорах гулким эхом.
— Уйди, сестра. — сурово произнес Первый брат. — Расследовать и карать — наше дело.
Его слова словно развеяли паралич.
— Я ничего не сделала! — воскликнула я. Дернулась, пытаясь высвободиться из рук стражников. — Я просто хотела помочь!
— Помочь черному магу? — поинтересовался Первый брат.
— Нет! — выпалила я, прежде чем успела обдумать, что говорить. Прикусила язык. Ведь на самом деле — да, именно черному магу я и хотела помочь. Неважно, что не в побеге, в котором пытались меня сейчас обвинить братья.
— Почему ты замолчала? — вкрадчиво спросил он.
— Я ни в чем не виновата!
— Тогда тебе нечего бояться, правда? — Он остановился в коридоре.
Стражники распахнули перед ним дверь. Первый брат вошел неторопливо, следом заволокли меня. В камеру… Нет, не камеру, это помещение было просторней, и под потолком немедленно зажглись магические светильники, не то что в каменном мешке, где держали Дитриха.
— Заблокировать ее, — велел Первый брат.
— Я не виновата! — повторила я, отчетливо понимая — бесполезно.
Меня подвели к наковальне у стены, незнакомый брат надел на мою руку металлический обруч с проушинами. Прежде чем я успела опомниться, он просунул в проушину прут и взмахнул молотом. Я зажмурилась — показалось, что молот сейчас обрушится на мою кисть, но железо грохнуло о железо, а в моей груди снова раскрылся черный водоворот.
Магия. Они отобрали у меня магию. Пусть на время, но…
— За что? — выдохнула я. — Я не виновата!
— Тогда тебе нечего опасаться, — повторил Первый брат, усаживаясь на скамью. — Если ты действительно ни в чем не виновата, мы вернем тебе дар, как только все выясним.
Стражник вручил ему мою корзинку со снадобьями. Первый брат перебрал их одно за другим. Внимательно изучил корпию — и чистую, и использованные комки. Просмотрел на просвет склянки со снадобьями, нахмурился, увидев осадок в той, содержимое которой предназначалось для промывания ран и ожогов. Встряхнул — в почти прозрачной жидкости закрутились крупные кристаллы. Я уставилась на них, почти забыв о собственной беде, — в самом деле, раствор должен быть темным и однородным, без осадка.