— Правда, парень, уводил бы ты ее отсюда. Не ровен час… — добавил еще один голос.
— Не лезь, — перебил его третий. — Когда еще миловаться, как не сейчас.
— Заткнулись все! Марш! — рявкнул еще один.
Этот голос тоже был знакомым, но вспомнить его обладателя не получалось. Слишком недолго я пробыла в храме, не успела хорошо узнать всех.
Шаги стихли. Дитрих медленно отстранился. Ветер пролетел между нами, обдав прохладой, но мое лицо зарделось от осознания, насколько близко мы были и как я льнула к едва знакомому мужчине. Я потупилась, не зная, куда девать глаза.
— Спасибо, птичка. — В его голосе проскользнула незнакомая хрипотца. — Там было минимум двое, что могли меня узнать. Если бы ты стала брыкаться, плохо бы пришлось.
— И меня. — Я прокашлялась, все еще не в силах поднять взгляд. — Там было кому узнать и меня.
Дитрих проводил взглядом уходящих братьев.
— Давай руку, и бегом. Пока они забыли про нас, и на улице никого нет.
Широкая улица, на которой в обычные дни, наверное, было множество людей, в самом деле оказалась пуста. Мы понеслись по ней. Свернули в переулок. Еще одна улица, и тоже на удивление пустая. Похоже, слухи о демонах уже разнеслись по городу.
Я споткнулась, но сильная рука опять удержала меня на ногах.
— Не могу больше, — простонала я.
— Жить хочешь — сможешь, — отрезал Дитрих. — Вперед.
Мы снова бежали, дыхания не хватало, кололо в боку, а сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Все мысли выветрились из головы, я даже забыла, почему мы бежим, осталась только одна —сейчас упаду и умру.
Но Дитрих непреклонно тащил меня вперед, и волей-неволей приходилось переставлять ноги, а смерть откладывалась на шаг, и еще на шаг, и еще на один.
Наконец Дитрих остановился. Не отреагировав вовремя, я влетела в него, больно врезавшись носом между лопаток. Наклонилась, опираясь руками о колени, хватая ртом воздух. Лицо горело, платье липло к спине, во рту пересохло, и я никак не могла отдышаться.
— Пойдем. — Дитрих подвел меня к двери.
Краска на ней облупилась, нижняя треть была покрыта отпечатками подошв. Даже думать не хотелось о том, какое зрелище сейчас откроется.
За дверью оказался узкий темный коридор, в конце — крутая лестница с высокими ступенями, выщербленными временем. Но в отличие от черной лестницы дома около площади здесь не воняло.