Я думала, что не смогу взобраться по этим ступеням, но Дитрих взволок меня наверх. Открыл еще одну дверь, такую же неказистую, как уличная, но чистую и защищенную магией.
— Заходи, птичка.
Мы оказались в маленькой комнате с голыми стенами. Здесь поместились лишь кровать, которую можно было бы назвать лежанкой, стол у окна, очаг — и больше ничего.
— Хочешь сказать, твоя келья была роскошней? — спросил Дитрих, наблюдая, как я оглядываюсь по сторонам.
Я помотала головой.
Моя келья была просторней, правда, обставлена так же просто. По крайней мере, здесь чисто, если не считать тонкого слоя пыли на столе. И не пахнет ничем посторонним.
Я прислонилась к двери, до сих пор не в силах отдышаться после безумного бега.
— Не стой, располагайся. Вон хоть на кровати.
В другое время я бы смутилась — в маленькой комнате наедине с мужчиной, который предлагает мне располагаться на кровати. Но Дитрих сказал это настолько просто и естественно, что ни одной дурной мысли не пришло мне в голову. А может, я слишком устала. Или лишилась способности смущаться после того, как мы обнимались…
При этом воспоминании кровь снова бросилась мне в лицо.
Я опустилась на лежанку поверх покрывала. Дитрих вытащил из-под стола сундук, извлек оттуда посуду. Призвал магию, плеснул из глиняного кувшина в кружку воды, протянул мне.
— Держи.
Кружка тоже выглядела чистой, а насчет воды я не переживала — сотворенная магией она всегда теплая и почти безвкусная, но при этом не несет болезней.
Я опустошила кружку в несколько глотков.
— Еще?
Я кивнула. Отпила еще и, наконец, обрела возможность говорить.
— Спасибо.
— Не за что, — хмыкнул он, покачивая в руках еще одну глиняную кружку. Налил себе, отпил.
— Где мы? — спросила я.
— В одной из моих нор.
— Нор?
— Таким, как я, приходится иметь много нор, — опять усмехнулся он. — Погоди немного, я приготовлю поесть.
Я замотала головой. Как он может думать о еде, когда…
Все случившееся за утро всплыло в памяти, закрутилось перед глазами, мельтеша как в кошмарном сне. Меня затрясло. Я обхватила руками плечи и вспомнила, что на мне до сих пор плащ с мертвеца. Вскрикнув, сдернула его, швырнула на пол. Вскочила следом, в исступлении топча ткань.
Дитрих молча обнял меня, подвел к лежанке, устроил у себя на коленях.
— Не могу пообещать, что все закончилось, — негромко сказал он. — Но, по крайней мере, пока мы живы.