Я помотала головой.
— Нет, но… Но мне все равно жутко. Еще и демоны…
— Демоны не получили бы такой обильной пищи, не соберись на площади толпа. Сейчас инквизиторам будет куда труднее с ними справиться, но не могу сказать, что я жалею об этом. — Он снова жестко усмехнулся. — Прости, птичка, но ни об одном светлом брате я плакать не буду. А ты?
Я не ответила. Просто не знала, что ответить. Светлые братья приговорили меня к смерти. Но ведь не все такие, как Первый брат и Михаэль!
Следом я вспомнила еще кое-что.
— Ты сказал, что не собирался меня спасать.
— Не собирался, — кивнул Дитрих, усмехнулся. — Признаться, как и все те люди, которых я только что так сурово осудил, я пришел поглазеть.
— То есть? — растерялась я.
— Я был уверен, что смотрю представление. Спектакль, в котором оступившуюся сестру помилуют в последний миг, дабы явить всем справедливость и милосердие света.
Я ошалело вытаращилась на него.
— Спектакль?
— Видишь ли, я узнал тебя.
— Я тоже. На крыше, когда…
— Когда я сам назвал свое имя?
— Да.
Дитрих передернул плечами.
— Это давно не имеет значения. — Прежде чем я успела что-то сказать, он продолжил: — Ты хороший целитель, Эвелина. С сильным даром, и благодаря ему зелья у тебя получились мощные. Они подействовали очень быстро. Когда жар спал, у меня прояснились мозги.
— Да уж, я заметила, — не удержалась я. — Сообразил моментально, мне только и осталось, что глазами хлопать.
— Ну извини. — Дитрих развел руками, но я видела, что на самом деле он вовсе не жалеет о том, что сделал. Да и кто бы на его месте жалел, что избежал страшной смерти?
— И когда я снова стал способен думать, мне показалось, что я тебя узнал, — продолжал он. — Потом все же усомнился — мало ли глазастых золотоволосых девчушек встречалось мне на веку. Все-таки принцесс обычно используют…
— Я давно не принцесса. И меня не…
— В качестве разменной монеты в политических играх, а не как заложницу в Ордене, — Дитрих словно бы не услышал меня.
— Я не заложница! Великая…
Я осеклась. «Великая честь — служить Фейнриту». Верила ли я в это до сих пор? Я покопалась в душе. Да. В конце концов, он меня спас, пусть и руками…
Нет. Я оборвала эту мысль, оскорбительную для того, кто стащил меня с эшафота, рискуя собственной жизнью. Пусть ничего в этом мире не происходит без ведома богов, пусть Фейнрит не позволил свершиться несправедливости, но боги дали нам свободную волю. И не будь свободной воли Дитриха — никакая воля богов не спасла бы меня.