– Может, хватит дурака валять? – устало спросил Тихомиров.
– Нет, – сказал Ильин. – Ты ведь правильно сказал, искусство требует жертв. А раз требует, художник должен на них идти не колеблясь, даже в ущерб своему здоровью.
Тихомиров и писатель, не сказав больше ни слова, ушли.
– Может, не так качественно получится, – предложил писатель, – но я Пехова на тракторе могу заменить.
– Отдыхай, – сказал Тихомиров и пошел к реке.
В большой комнате сидели Полина и Буянов. За стеной Тихомиров слушал Баха.
– Весь день одну и ту же пластинку заводит, – рассказывала Полина. – Я керосин на всякий случай к соседям отнесла.
– При чем тут керосин? – не понял Буянов.
– А вдруг дом подожжет? После войны Ленька Петров вот так три дня на аккордеоне играл, а потом дом поджег. Все навалилось сразу, с этого и тронуться можно. Пехов думает, Ильин пьет, Анька в открытую к этому писателю в комнату перебралась… – Полина понизила голос. – Отцовское ружье зарядила и рядом с постелью держит. Михаил вернется, убийство может быть. Что же делать, что делать?
– Сделаем мы следующее! – решительно сказал Буянов и постучал в комнату Анны.
У постели Анны и вправду стояла двустволка. Буянов переломил ружье, вынул патроны, положил их в карман и сказал Анне:
– Выйди! У нас мужской разговор будет. – Он повернулся к писателю.
– Никуда я не пойду. Это моя комната.
– Выйди, пожалуйста, – попросил писатель.
Анна заколебалась, но все-таки вышла, не очень плотно прикрыв дверь. Буянов сказал:
– Вам надо уехать из деревни. И чем быстрее, тем лучше!
– Почему? – спросил писатель.
– Деревня взбеленилась. И вообще, общественность считает, что вы сразу две семьи разбили: Пехова и Анны Тихомировой.
– Тогда давайте разберемся, – сказал писатель.
– Давайте, – без особого энтузиазма согласился Буянов.
– Первое, – загнул палец писатель. – Семьи у Анны не было, поэтому и разбить ее было нельзя. Второе. Когда я приехал, Пехов жил в семье, но от этого житья лез в петлю. А ведь именно общественность заставила его вернуться. Следовательно, общественность и вы лично чуть не загубили человека. Так?
– Так, – вынужден был согласиться Буянов. – Наша общественность тоже погорячилась.
– Но, как говорится, справедливость все-таки восторжествовала, и они соединились вновь.
– И от этого соединения мучаются, – возразил Буянов. – Это в городе просто: и соединиться, и разъединиться. Переехал на другой конец и потом, может, за всю жизнь с ней ни разу не встретишься. А в деревне не разминешься. Значит, каждый день травить друг другу душу. Я же вижу: Пехов боится мимо своего бывшего дома проходить. Он же как загнанный зверь. Он глаз на людей поднять не может.