Его слуга без торопливости подвинул стулья, сажая юношу с
девицею за круглый стол, лишь после этого Селим устроился
напротив.
— Прошу вас простить мой ладийский, — скромно продолжил он,
откидывая рукава к локтям. — Ваш язык богатый и прекрасный, но
сложный — я говорю на нем так же искусно, как волки ночью говорят с
луной.
Южные волки оказались красноречивее местных — посол не умолкал
по крайней мере час. Нисколько не смущаясь эксцентричности метафор,
он взялся расхваливать роскошь Итирсиса, мудрость его правителей, а
также красоту коней и дам.
Удостоенная такой чести Арис в это время осторожно изучала стол.
Посуда изумляла ее совершенно — вязунья от роду не ела с таких
расписных тарелок и не держала золоченых чаш («Как он все это
довез-то из Тассира?..»), однако, отсутствие приборов требовало
пристально следить за действием хозяина.
Пространный рассказ не мешал ему давать пояснения к блюдам. Сам
он подхватывал коконы из виноградных листьев — без щипчиков,
длинными пальцами — и оставался при том утонченным эстетом. Арис
вдохнула и проявила решимость: угостилась одним таким свертком и
обнаружила его экзотическим братом простых ладийских голубцов.
Треугольные мясные пирожки после таких затей она нашла почти
родными.
Принц оказался идеальным хозяином: угощал широко, но без
настойчивости, и ничуть не обижался, если гости брали самый краешек
от порции. За его монологом они успели с опаской отведать полдюжины
странных блюд: цветную чечевицу, тонкие лепешки, странные овощи и
вовсе уж неведомый кускус. Когда внесли большое блюдо с маслянистым
желтым рисом, Селим добрался похвалами уже до Гильдии магов.
Несмотря на говорливость, речь он слагал деликатно и порою
задавал пустячные вопросы, так что Себастьян мог вставить вежливое
слово без раздумий. От женщины, конечно, посол участия не ждал, и в
целом замечал ее не много, но тщательно держался в рамках ладийских
приличий. Себастьян был даже удивлен такой уступчивостью — по
отзывам Флавия принц представлялся иным.
— Для меня показали большую библиотеку магов, — восхищенно
делился посол. — Как дерево дарит тень путнику в огненный день, так
эта шкатулка сокровищей дарит искателю мудрость.
— Ему откроются невиданные двери, — невольно подхватил манеру
Себастьян. Трепетный взгляд на книги они с невестой разделяли
совершенно.