— Пел? Как птица или человек?
— Скажем, как зяблик. Его вы и в клетках найдете.
Лавочник вернулся за конторку, где несколько времени морщил нос
и шелестел бумагою.
— Две сотни золотых лун, — объявил он уверенно.
Гость не удержал своих бровей на месте.
— Две сотни?? — изумился он. — А срок?
— Не меньше месяца, — почти сочувственно прикинул хозяин
лавки.
Месяц и двести лун — за пару часов работы??
— Однако, вы берете больше, чем иные, — юнец был полон
вопросительных намеков, но лавочник не поддержал попытку торга.
— Качество нашего кода скажет само за себя.
— Но вы не позволяете его послушать!
— Решение за вами, господин, — лавочник остался за конторкой, и
возмущение заказчика его ничуть не проняло.
Юнец даже поднял руку со шляпой, как будто призывая отрезвиться,
однако, вдруг отложил ее на подоконник и принялся стягивать
перчатки.
— Хорошо, — покорился он. — Давайте писать уговор.
Здесь лавочник впервые покачнулся.
— Вы согласны? — едва не в ужасе ответил он.
— Да, да, — торопливо подошел заказчик. — Нет времени искать
других умельцев.
— Оплата вперед! — бросил хозяин последний аргумент, но
благородный гость лишь стал развязывать суму.
— Меня не затруднит. Пишите.
Тогда-то приключилось удивление второе — входная дверь,
молчавшая по целым дням, со скрипом пропустила нового
заказчика.
Сей новый улыбнулся так, что меж лопаток пролетел мороз.
Расфранченный блондин, очевидно, золотой наследник одного из лучших
родов Ладии, почти наверняка — и сам прилично одаренный маг. Какая
прихоть завела его сюда?
Блондин осмотрелся бегло, и тотчас же без приглашения устроился
на низком подоконнике. Как ни странно, без очереди не полез, и на
опасливый пригляд хозяина лишь поиграл картинно пальцами:
— Я подожду, не отвлекайтесь.
Лавочник все не мог отвести очей. Блондин изящно скинул шляпу
поверх первой, оставленной чернявым, удобно сел боком, подтянул к
себе колено и, видя заминку, сходительно уточнил:
— Самовара не нужно, я сыт.
— Как изволите, — пробормотал хозяин, после чего усилием вернул
свое внимание иному чудаку, готовому отсыпать прямо нынче двести
лун. — Брошь на время чарования останется у нас.
— Это ясно, — юноша пожал плечом. — Пишите.
Лавочник двигался так, будто удача его придавила. Он
заторможенно нашел немятый лист, долго промакивал перо о грязные
края чернильницы, и, наконец, почти опрятно начертал заглавие
бумаги. Радость его проявилась вздохом: