И с этой молитвой нетвердо ушел за порог.
Трифон живо подобрал невнятный ворох и дома рассмотрел до нитки
— быть может, записка? Припрятанный защитный артефакт? Ничего не
нашел да так и не понял, помешали ловцу что-то сказать — или то был
ценитель дармового пойла. «Одежонка» в основном оказалась ветошью,
при том штаны коротковаты для детей, а юбка для жены — узка на
бедрах. Одна кофтейка поприличнее налезла на него — а ну как это
знак или по ней его отыщут приказные? Припомнив мятый облик щедрого
«кума», Трифон сам же высмеял нелепую надежду, но завтра вышел
унизительно «топить печаль», обряженный в чужие тряпки.
Спустя седмицу за прокисший стол подсел старик и начал звать на
выгодное дело. Трифон услыхал в его манере несколько знакомых нот и
заподозрил, что перед ним тот самый «офицер», унесший со двора
пластину, только теперь он укрывает внешность чарами. Страх бисером
покрыл тереборщиков лоб — план высоких господ завертелся.
На новый двор его перевезли туманной первой ночью сентября.
Станок и двое прочих мастеров — повеяло обычной для работы
атмосферой. Вот только новые коллеги не были ему приятели и
стрекотали на своем (валицианский там или какой — в наречиях шпион
не разбирался). «Старик» его доставил, забросил здесь же в угол
пару одеял и со значением кивнул на выход, где стоял еще один
плечистый иноземец при клинке.
— Не чуди — и через месяц выйдешь богачом.
Трифон трясся и все обещал, хотя не верил ни на грош. За месяц
многого не напечатаешь, а через год он станет им не нужен — только
платить и отпускать едва ли захотят.
Если государев казначей не делал дурака и он, убогий человечек,
Ладии зачем-то нужен — то миссия его сегодня завершится. Обещали не
тянуть — не дать наивному шпиону скоро проколоться и спугнуть
добычу. Ловцы поедут сразу по следам, потом вернутся за подмогой и
вскоре вытащат печатную пластину — Трифон продолжал надеяться, что
вместе с ним самим.
«Только бы нынче… дня не протяну», — сглотнул тереборщик и
потащил себя смотреть станок.
Он убедился, что модель ему известна, что плавно ходят рычаги и
правильно закреплена пластина. Вглядевшись в последнюю — ради нее
рисковал! — он вдруг похолодел между лопаток.
«Только бы не нынче! — сменилась его тихая мольба. — Ой,
рано!..»
***
Трудиться поставили сразу, не дожидаясь утра — ночные смены
здесь, как видно, были приняты. «Старик» присматривался к
новобранцу и очень мало пояснял, а вскоре и совсем исчез, оставив
под присмотром иноземцев. Если те и знали по-ладийски, то ничем
того не выдали, общаясь только меж собою и смеясь.