***
Алессан обнаружил, что жив — на том свете вряд ли так мучительно
пульсирует в затылке. Некоторое время размышлял, хороша ли эта
новость, но, раз уж бренный мир втянул его назад, пришлось
определять, в какой именно точке реальности он пребывает.
Глаз он предпочел пока не открывать.
Под ним определенно стул, не слишком жесткий, и Лис примотан к
его спинке. Руки позади отдельно чем-то стянуты, голова свободна,
только дьявольски гудит.
Пахнет ванилью. Звуки приглушены от мебели и тканей, — как будто
не подвал и даже не гостиная. Если это комната в усадьбе, то,
пожалуй, из личных, скорее всего — на втором этаже.
Что ж, дом — не крепость, снаружи различим только купол
беззвучия, так что вылететь в окно для Лиса не составит сложности.
Левитировать себя не хватит сил, но уж смягчить прыжок он запросто
сумеет.
Ему осталось только подобрать момент.
В комнате он не один — два голоса, мужской и женский, несколько
раз негромко нарушали тишину. Первый — как будто хозяйкин, другой —
мужской. Элена не маг, если только не скрывала это годами, но от
второго лучше загодя ждать худшего и быть осторожным вдвойне.
Итак.
Дождаться, пока они вновь заговорят — отвлекутся хотя бы
немного.
Укрыться прочнейшим щитом, чтобы маг не успел помешать.
Чарами срезать веревки.
Открыть глаза, найти ближайшее окно.
Сломить раму щитом и покинуть ванильный чертог!
Лис выстроил цепочку в голове, надеясь, что боль не помешает ему
действовать молниеносно, и замер в терпеливом ожидании на несколько
минут.
— Если он так и не очнется… — тихо начала хозяйка, и в Алессан
скомандовал себе:
«Пора!»
Прорывая туман в голове, он вбросил свою силу в магию вокруг.
Приказ потокам построиться в щит — простейшие чары, дело на
четверть секунды…
Потоки, однако, не дрогнули.
Ошибиться он не мог — постройка купола отточена годами. Холодея,
Лис дернул руки за спиной: не просто связаны! Запястья тяжелели
серебром античарных браслетов.
— Не трудитесь, Алессан, вы более не маг, — мягко сказала
Элена.
Скрываться дальше потеряло всякий смысл. Низвергнутый Лис,
наконец, распахнул свои злые глаза.
Комната действительно была опочивальней и освещалась очень
скудно, парой приглушенных магических ламп. Едва не половину места
занимала огромная кровать с пологом на четырех исполинских столбах,
остальную часть населяли обычные предметы дамской мебели —
цветастые кушетки и софа, бюро, тонконогий туалетный столик. Стул
от последнего поставили на центр спальни — к нему и был прикручен
Алессан.